Глава 25
Я вернулся к себе в комнату. Ну что, дело сделано. Теперь ждём дознавателей из различных комитетов, ибо Настя права: лучше меня нет тут кандидатов для допроса. Волноваться за них не надо. Следов не осталось, вмешательство в контур сигнатуру не засветило, да и создания из эссенций не фонят никак. Почти идеально. Но если вдруг решать всё-таки докопаться, так как Илюшка весьма талантлив, то для этого есть алиби из «Ма-ма-магии». Жаль, что имя девушки мой клон не узнал, ну с другой стороны где-то писали, что такое мужское поведение вполне себе обычное. И без неё свидетели найдутся и камеры нужные.
А если же вдруг всё завертится совсем серьёзно, и меня даже прижмут (это маловероятно, на раз в год и палка — бум-палка)…Тогда придется играть в полную силу и выбираться с боями. Не садиться же мне в тюрьму, пока великое зло не повержено, м?
Вон, если что, доберусь до Первой Церкви в Златоусте. Стану каким-нибудь мятежным игуменом! А вообще от всех этих приключений я проголодался, и потому потопал в столовую. Сегодня хотелось чего-то необычного, и потому я забрёл в европейскую часть, накидал себе жареных сосисок, разных сыров да маслиц в аккуратных пластиковых коробочках. Ну и, конечно же, немного хрустящей французской булки. Уселся в уголке, запивая всё апельсиновым соком (чай опять только в пакетиках!).
Когда моя трапеза подходила к концу, напротив моего стола остановился человек. Я поднял взгляд на него, медленно пережёвывая сосиску. Выпрямился.
— Я был против, — сказал Большеголовый. — Я не с ними.
Я молча дожевал, проглотил и запил из стакана, не отрывая взгляда от лица соперника.
— Прости. Был не прав, — выдавил из себя самый крепкий из команды маркиза. Испужался, бедолага? Ну, твоей крови я, в целом, и не хотел. Живи, приятель.
Я медленно протянул ему руку.
— Моё имя Николай Пашков, — с облегчением пожал её Большеголовый. — Моя семья из Владивостока. Императорские Верфи и речное судоходство. Торговая ветвь. Если тебе что-то понадобится, только скажи. Я очень виноват перед тобой. Перед другими. Я запутался, но теперь вижу куда идти. Прости и спасибо.
— Хорошо, — только и сказал я.
Его, в целом, в моём расстрельном списке не было. Как и Толстого. А вот Тонкий и Носатый ещё не вычеркнуты, и что-то мне подсказывают, оба сейчас очень-очень-очень боятся.
Насколько сильно я узнал уже вечером. Я сидел, расслабленный, в саду у фонтана, любуясь камнями среди клумб, когда с крыльца торопливо сбежал Тонкий. Два забитых чемодана на колёсиках бились о ступени, норовя расколоться на части. Испуганный дворянчик застыл, когда увидел меня, а затем поспешил ещё больше.
Хлипкое колёсико одного из чемоданов не выдержало и на последней ступени отлетело в сторону. Тонкий, не изменившись лицом, поволок его по дорожке. Обломанный штифт торопливо стучал по плитке. И куда же вы, сударь?
Я не смог удержаться. Легко поднялся и поспешил за беглецом. Легко нагнал его, старательно необорачивающегося, и около минуты шёл чуть позади, наслаждаясь ужасом парня и пятном пота на спине.
— Уезжаете, добрый господин? — спросил я его. Он подпрыгнул, разворачиваясь.
— Отойди от меня. Отойди! Я ухожу. Всё. Меня нет. Ухожу, слышишь⁈ Не трогай меня, пожалуйста.
— Какая неожиданная реакция, — удивился я. — Чем я вас обидел?
— Отстань, — почти крикнул он. Люди на нас уже оборачивались. — Отстань, пожалуйста. Всё в прошлом. В прошлом. Я еду домой!
— И ты будешь лапочкой дома? Не будешь обижать маленьких? — поинтересовался я, не отставая от него, но шагая максимально непринуждённо.
— Клянусь. Клянусь честь рода Варламовых! Никогда! — воскликнул он, пытаясь убежать от меня, но чемоданы не бросая.
— Какие громкие слова, — почти промурлыкал я себе под нос. Улыбнулся мимо проходящей девушке, поймал её заинтересованный взгляд и, кивнув на Тонкого, скорчил лицо: ах, эти нервные юноши, что с них взять.
— Ты лишил их дара! Как⁈ — почти прошипел Варламов.
— Не понимаю о чём ты, — сказал я, всем видом показывая, что прекрасно всё понимаю. О, это напугало его ещё больше.
— Ты никогда обо мне не услышишь! — пискнул Варламов.
Когда он пробился через охрану, то несколько раз оборачивался на мосту, словно опасался, будто я проследую за ним и дальше. У самого конца переправы его встретило двое мужчин в чёрных костюмах, которые торопливо забрали чемоданы юноши, а его самого усадили в навороченную «Тверчанку» представительского класса.
Почти невидимая змейка, которую я подкинул в карман беглеца, скользнула на пол, подальше от трясущегося в ужасе Варламова. Наивно полагать, что от меня так просто можно убежать. Хвалю, что мозгов хватило осознать зону риска, однако… Сам виноват. Безнаказанным оставить не имею права. Гоняться за ним и выкуривать из семейного поместья, тоже не хочу.