— Ты… — без прелюдий выдохнул Многоликий. — Ты…
— Вот и встретились, да? — Оладушкин переключился на Беса. — Будто бы одноклассники, да? То ты за мною, то я за тобой. Судьбой было начертано сойтись.
— Почему⁈ Зачем⁈ — незадачливый убийца покосился в мою сторону. — Как⁈
— Я же сразу сказал: рано расслабился, — пришлось напомнить ему.
Я встал над лежащим чародеем, глядя на него сверху вниз:
— Как бы тебе облик этот сменить, а? Очень неудобно разговаривать. И пытать будет неприятно. Настя ведь хорошая девочка. Вот зачем её взял?
— Кто попался, того и взял. Лучше было бы кого-то из твоих подстилок забрать, но они за пределы кампуса не выходили, а эта вышла.
От удара ногой по рёбрам он шумно выдохнул. Меня аж перекосило от того, что я только что ударил лежащую девушку, но это же за подстилок. И это совсем не девушка. Да и вообще я за равноправие!
— Не надо так говорить, — сокрушённо посоветовал Бесу. — Настя жива?
Многоликий поморщился, но кивнул.
— Кто тебя прислал, Бес? — спросил я.
Пауза. Пленник перевёл взгляд с меня на Оладушкина.
— Бес? Я так понимаю, вы уже успели пообщаться? — деловито поинтересовался Многоликий.
— Немного. Только тебя ждали. С тобой будет интереснее, — ответил Оладушкин.
— Я ничего не скажу, — лежа пожал плечами чародей. — Можете даже не тратить время. Сразу убивайте.
— Это неспортивно, — покачал головой я. — И даже не вызов.
Многоликий демонстративно уставился в потолок.
— Я знаю триста четыре способа как сделать тебе больно, — я присел на корточки над его телом.
— Странные интересы для твоего возраста, — не глядя на меня сказал Бес. — Очень подозрительный опыт.
— Но у меня есть триста пятый. Тот, в котором ты теряешь сначала дар, а потом и волю.
Я потянул его за контур, и глаза Многоликого выпучились от изумления. Лицо мигом посерело, но губы сжались сильнее.
— Гены сильны, Илья Александрович. Да вы и внешне похожи на отца, — прокомментировал это Оладушкин.
— Очень этому рад, — не отрывая взгляда от лежащего, проговорил я. Выпрямился и обречённо уточнил:
— Не ошибусь, если предположу, что я последний Романов, да? Последний из известных ублюдков Его Императорского Величества.
— Не ошибётесь, — сказал Оладушкин. — Правда, я полагал чуть больше радости от этого. Всё-таки вы можете претендовать на трон.
— Незаконнорождённым?
— У вас есть дар. Родовой дар. Я плохо себе представляю, как может Российская Империя выстоять без таланта Романовых. Здесь не так важна чистота крови, как умение ею пользоваться. Если вы можете наделять даром простых людей, вы имеете право на трон. Я завтра же могу заручиться помощью нескольких знатных родов, только намекнув, что один из Романовых жив.
— Это предательство, — прошипел Бес.
— Предательство, это убийство друга и всей его семьи, — не посмотрел на него Оладушкин.
Многоликий заткнулся. Так… Это становится интересным.
— Продолжайте, пожалуйста, — я уселся в кресле у камина и принял самый заинтересованный вид. — Не останавливайтесь.
Глава 5
Многоликий, к его чести, держался невероятно спокойно. То ли фаталист, то ли чрезмерно уверен в себе. Хотя, как не сложно догадаться, выбраться отсюда он никак не мог, так что речь совсем не шла об уверенности. Вероятно, чародей просто смирился с неизбежным и понял, что здесь ему и суждено погибнуть.
Кстати, второй раз уже спрашиваю сам у себя — а здесь это где? Домик уютный, тёплый, значит, зиму видел, а за окном еловый лес, свойственный… Ой, да где угодно свойственный. География обширна. Однозначно можно заявить: что это не тропики, хе-хе.
— Вы меня заинтриговали, господа, — покачал я головой. — У меня тут вовсю варилась своя каша, но сейчас складывается впечатление, что все мы часть блюда посерьёзнее.
Так себе кулинарная аналогия, но сойдёт.
— Потому расскажите побольше! Столько всего изменилось. Зачем ты пришёл меня убивать, старый Бес, м?
— Мой род никогда не предаст Разумовских! — гордо заявил Бес. Оладушкин вздохнул тяжело, пошевелился на своём стуле. Я перехватил его взгляд.
— Ты ведь всё сам понимаешь, — сказал мне Претендент. — Ты последний из известных Романовых. Поэтому обречён. Разумовский предал Империю и не может оставить хоть кого-то с кровью старого правителя, если хочет взять власть в свои руки.
Вспомнилась пламенная речь пожилого князя на Дворцовой Площади. Да уж, чем громче лозунги, тем страшнее те, кто их произносит. Значит, вот кто зачинщик переворота? Занимательно. О, а это что?