Присутствие, скопление «мыслеформ» небезразлично для людей, которые находятся или живут в таких помещениях или домах. В комнате или квартире, где люди обижают или обижали друг друга, ссорились, говорили друг другу злые слова, сами стены, кажется, источают такой настрой. Не потому ли их в таких помещениях какая-то сила словно бы тянет снова и снова в область негативных эмоций? «Мыслеформы» зла, обретя собственное бытие, остаются каким-то образом связанными с тем, от кого они отошли. Очевидно, аккумулируясь и возрастая в своей массе, такие «мыслеформы» обладают способностью воздействовать на своего создателя. Негативное это воздействие, все больше подчиняя себе его помыслы и поступки, уводит его все дальше и все безвозвратнее в зону зла.
В 1896 году в английском журнале «Нью Ревью» был опубликован рассказ Герберта Уэллса «История Плэттнера», главный герой которого, учитель химии, экспериментируя с таинственным зеленым порошком, в результате мощного взрыва переносится в пятое измерение, населенное уродливыми существами, называющими себя «наблюдателями за живым», неусыпно отслеживающими буквально все, что происходит на Земле. Не пожелав оставаться в Стране зеленого солнца, Плэттнер устраивает повторный взрыв и возвращается в викторианскую Британию.
По мнению составителя энциклопедического словаря «Все о нравах полтергейста» шотландского геофизика Шолтта Идриса, новелла Уэллса замечательна во всех отношениях, ибо автор не только назвал место зарождения и развития паранормальных явлений — гипотетическое пятое измерение, но и, что не менее важно, натолкнул на мысль о том, что полтергейсты — это его неотъемлемая часть, выбросы думающе-деятельных субстанций оттуда, выворачивающие наизнанку физические законы нашей планеты. К классическим иллюстрациям своего умозаключения ученый относит испытания, выпавшие на долю автора бестселлера.
Вспомним книгу «Гениальность и помешательство» знаменитого психиатра-криминалиста Чезаре Ломброзо и не менее знаменитого автогонщика Питера Гэммона, годы спустя оказавшегося в похожей ситуации. В обоих случаях демонстрации фантастических возможностей существ из пятого измерения зацикливались на банальных винных бутылках, всякий раз лопающихся в момент открытия лаз-портала, ведущего в чужую мерность. Как только Ломброзо и Гэммон, ничем не связанные, жившие в разные годы, попадали в экстремальные, опасные для жизни ситуации, полтергейст всякий раз выступал в роли спасителя.
Начнем с того, что однажды профессор Ломброзо, ценитель сухих вин, будучи в Турине, зашел в бар-погребок своего давнишнего приятеля синьора Фумеро. Увиденное там, озадачив, повергло в смятение. «Представьте только, — пишет он в статье "Агония мозга", — стоило кому-нибудь появиться в глубоком подвале, обложенном бутом, как бутылки с винами, настойками, ликерами, коньяками, бочки с виноградным спиртом оживали, двигались, срывались с мест, летали, сталкиваясь друг с другом. Пролитый спирт самопроизвольно загорался, образовывая синюю жаркую стену. Как ни странно, в глухой, с плотно затворенной дверью подвал исправно поступал свежий воздух. Горение не воспламеняло дерева, которого здесь находилось в избытке. Я видел, как рабочая обувь, аккуратно сложенная в углу, будто ее невидимки обули, дошла до огненной стены и остановилась, чего-то ожидая.
Чего же? В огне образовались множественные промоины. Было видно то, что позади огня — никогда не виданные нами прежде темно-синие города, и над домами солнце, тоже синее. Мы с синьором Фумеро по ту сторону пламени еще созерцали зеркальные отражения самих себя. Мы были синие, нагие, неподвижные. Стоя по щиколотку в разлитом алкоголе, не зная, что предпринять, мы, когда убедились, что огонь погас окончательно, поднялись в жилую половину дома, в гостиную.
Как только виноторговец осведомился у меня, способна ли наука оградить его семью от свалившихся опасностей, массивный дубовый стол подбросило до уровня каминной полки, ударило о мраморную облицовку трубы с такой силой, что ножки отвалились, а столешница раскололась на щепки. Ножи, вилки, предметы фарфорового сервиза плавали на уровне наших голов, угрожая ударить по глазам. За стеклами большого окна мы теперь видели не дворик, а комнату, где находились. Стояли как вкопанные до тех пор, пока, опять же, в заоконной комнате не увидели, как все обрушивается, заживо погребая наших двойников.