В конце концов преподобный Фойстер обратился к известному лондонскому психиатру и экстрасенсу Гарри Прайсу с просьбой провести тщательное обследование дома. В свое время Прайс основал в Лондоне Национальную лабораторию психических проблем и был избран иностранным членом Американского общества психических исследований. Прайсу удалось восстановить драматический сюжет возникшей в XIV веке тайной любовной связи, в результате которой была убита монахиня. И случилось это на том самом участке земли, где пять столетий спустя построил свой дом преподобный Генри Булл. Впоследствии по результатам своих изысканий Прайс выпустил две книги.
Прожив в доме 6 лет, Фойстеры переехали. После этого чудес там поубавилось, но Прайс, арендовав загадочный дом, продолжил его обследование вместе с помощниками. Однако загадочные происшествия в доме вскоре почти совсем прекратились, а когда истек срок аренды, Прайс не стал ее продлевать и уехал в Лондон. Несколько лет дом простоял пустым, а в январе 1939 года в нем вспыхнул пожар, спаливший все дотла.
Не обошел полтергейст своим вниманием и Францию. 23 мая 1894 года адвокат Альфонс Риондель передал парижскому психиатру Августу Дарье, основательно изучавшему всякого рода мозговые аномалии, дневник, который вел полтора года. Врач, ознакомившись с содержимым пухлой тетради и не найдя ничего полезного для фундаментальной науки, переслал ее известному астроному Камилю Фламмариону, увлеченно работавшему над книгами о феномене призраков и привидений. Ученый, воспользовавшись несколькими отрывками из записок адвоката, отложил их до лучших времен.
Спустя век марсельское книгоиздательство «Око» опубликовало едва не канувшую в Лету рукопись полностью. В предисловии приведен примечательный пассаж: «Бодрствование и сон — две чрезвычайно важные составляющие бытия всякого человека. В экстремальных условиях бывает довольно трудно понять, когда мы спим, когда бодрствуем. Такие ситуации у психологов получили название снов наяву. Наверняка в семействе мэтра Рионделя не обошлось без подобных сонных заторможенных проявлений, когда с причудливой изощренностью действовал перевозбужденный мозг каждого. Отнюдь не шумный и настырный призрак действовал. Дарье напрасно отклонил благоприятный шанс послужить тогда еще не окрепшей психиатрии. Он, не помыслив о последствиях, таким образом распахнул двери для всевозможных «сверхъестественных» толкований».
Но так ли это, правы ли издатели? Судить можно, окунувшись в переполненные мистикой кошмарные ночи Альфонса Рионделя. Что мы и сделаем, очертив похожую на детектив канву далеких событий.
Начнем с точки отсчета — с печального дня, когда, собственно, был запущен мистический сценарий спектакля, где главным режиссером, судя по всему, выступил его величество полтергейст. Адвокат свидетельствует:
«Мой брат был намного моложе меня, а умер он накануне своего сорокалетия от малярии, которую привез из колоний, где служил инженером сети телеграфных станций. Думаю, что неустроенный быт, скитания, лишения столь рано свели его в могилу. Брат по натуре был раним и деликатен, опасался, что жалобы на недомогания могут встревожить мать, меня, сестру. И когда вечером 1 апреля было от него получено полное оптимизма письмо, в котором подчеркивалось, что здоровье его как никогда великолепно, мы с легким сердцем разошлись по комнатам. Увы!
За полночь я был разбужен каким-то жутким грохотом. Создавалось впечатление, будто некто катал по паркету тяжелые булыжники. Зажегши газовый светильник, я не обнаружил никого. На всякий случай заглянул под кровать. Пусто. Почему-то сделалось тревожно и страшно. Я, эмоционально непробиваемый человек, понял, что близок к помешательству. Казалось, что стены вот-вот обрушатся на меня, что воздух сгустился, непригоден для дыхания, налит серым свинцом.
Уснуть так и не удалось. Утром матушка и сестра осторожно осведомились: не заметил ли я ночью странностей? Не дожидаясь ответа, они поведали, что кто-то невидимый катал по паркету в их спальнях невидимые камни. Я рассеянно кивнул в ответ и, не отдавая отчета, почему поступаю именно так, бросился на вокзал. На поезд, отправляющийся в Марсель, где холостяком проживал брат, успел. Успел на похороны. Друзья брата сказали, что не знали моего адреса, поэтому не уведомили меня телеграммой. Назвали они и время кончины. Душа брата отлетела к небесам без четверти два, именно тогда, когда в наших комнатах начал шуметь невидимка.