В комнате находились сорокапятилетний мужчина и двадцатидевятилетняя женщина. Мужчина был огромной физической силы, но оказавшись под прицелом автомата Калашникова сразу же стушевался и беззвучно присел на кровати, не рискуя даже двигаться с места. Его худощавая, но и красивейшая супруга невольно несколько раз вскрикнула, но после удара прикладом по прекраснейшей голове тут же затихла, мгновенно лишившись сознания. Хозяин попытался дернуться, чтобы напасть на преступника, но его остановил его гневный, яростный окрик:
– Даже не думай! Мертвый, ты ни жене, ни своей маленькой девочке ничем не поможешь! Умрешь ты – придется и их убивать.
Эти слова он произносил, подкрепляя их уверенной угрозой выстрела через дуло своего автомата. Владелец тяжело дышал от душившей его непередаваемой ярости, широко раздувая и без того огромные ноздри, но противоречить говорившему не решался, прекрасно понимая, какие за этим последуют бесцеремонные разбирательства. Кент между тем чуть отдалился и, продолжая не спускать с прицела богатого бизнесмена, достал из кармана одетого на него черного балахона наручники, после чего бросил их на кровать, не забывая разъяснить, для чего они применяются:
– Продень эти браслеты через нижнюю трубу батареи и пристегни одним концом руку супруги, а другим прикрепись сам. В таком случае я буду спокоен, что Вы не наделаете никаких ненужным нам глупостей и не подвергнете вашу дочку лишней, никому здесь ненужной опасности.
Поручение было очень простое и не требовало никаких особых инструкций. Хозяин дома, несмотря на душившие его ненависть и негодующее отчаяние, перетащил бесчувственное тело супруги к отопительной системе особняка и стал медленно ее и себя обездвиживать, в точности выполняя отданные ему указания. В тот самый момент, когда на его запястье защелкнулась рабочая часть второго кольца от железных браслетов, с улицы, с того самого места, что располагалось прямиком под их окнами послышался душераздирающий крик, от которого кровь похолодела в жилах даже «прожженного» и опытного бандита. Мгновенно широкий лоб залило холодным потом охватившего его страха, а рука невольно потянулась, чтобы перекреститься. Нетрудно догадаться, что это кричал его молчаливый товарищ. Прямо перед ним возник таинственный Незнакомец, который пробил ему глазницы своими пальцами и, удерживая за них изнутри, потащил трепыхавшееся туловище в сторону, где были складированы остальные покойники. Бандит был еще живой, когда вместе с подхваченным по дороге уже мертвым охранником, его кинули на другие два трупа. Однако, такое его состояние длилось недолго, ведь в тот же момент Существо своей худощавой ладонью, словно бы острозаточенной саблей, разрубило череп очередной своей жертвы. Освобожденная кровь стала вырываться из тела под огромным давлением, заливая округу, странного Типа и лежавших внизу мертвецов.
С этим преступником была проделана та же самая операция, что и со всеми другими, в результате которой его серое вещество было разбросано по усадьбе. Не спеша закончив с очередным убиенным, Существо направилось в сторону дома, где на втором этаже Кент уже собирался прощаться с хозяевами и следовать дальше за их маленькой девочкой. Он давал последние инструкции главе этого состоятельного семейства:
– Значится так, любезный хозяин, завтра днем ты идешь в отделение своего банка и заказываешь там двести тысяч американской валюты, дожидаешься прибытия денежных средств и звонишь мне вот по этому номеру, а там получишь инструкции, куда передать эти доллары.
Бандит бросил на одеяло небольшую бумажку, где были начертаны одни только лишь цифры. Убедившись, что владелец особняка увидел, куда упал лоскуток, преступник продолжил:
– И не вздумай обратиться в полицию: в таком случае ты свою девочку больше никогда не увидишь. Надеюсь, это понятно?
Легкий кивок головы подтвердил, что его последнее указание понято правильно. Удовлетворительно ухмыляясь, что надежно скрывалось за черной повязкой, Кент напутствовал дальше:
– Тогда, раз мы все всё здесь поняли, я сейчас спокойно иду забираю с собой вашу дочку, мы вместе с ней уходим, и все остаются живыми, за исключением – пардон! – ваших собак и охранников, которые, как я понял, оказались не такими сговорчивыми.