- А ты тоже вырос на ферме? - спросил Ларри и свернул на огромное пастбище, отгороженное забором.
- В моей деревне ловили рыбу, выращивали свиней. Но я больше охотиться любил.
- Гляди-ка, и стрелять умеешь?
Кивнул.
- Что ж ты, бляха, сразу не сказал! Я бы давно тебе коров показал! - засмеялся Ларри, и я понял, что это не обычная прогулка.
Остаток пути Ларри трындел о сономитах, войне, проклинал Детру и самих детрийцев, вспомнил, что ему вот-вот пришлют новый телескоп, порадовался, и ещё пару раз спросил меня о доме, но я отвечал с неохотой, без конкретики и в то же время так, чтобы не обидеть Ларри.
Добрались. Ларри остановил грузовик, соскочил вниз и подошёл к охране - вооружённому крестьянину, который только продрал глаза. Ларри даже не поздоровался. Сразу влепил ему в ухо и добавил ботинком по роже. Охранник распластался на земле, а Ларри открыл ворота. Мы проехали на закрытые пастбища.
- Я думал, это ваш скот?
- Ну, в общем-то, да, сынок, но некоторые обмудки об этом забыли. И я хочу им напомнить.
Встали у просторного загона с высокими и здоровыми коровами. У них была толстая шерсть и мощные копыта. Рога короткие, но острые, как у миньонов Хсара на фресках, изображающих подземный мир. Из будки вышел очередной сторож, но Ларри затолкал его обратно и пару раз приложил носом о дубовый стол. Мы остались одни, и Ларри попросил захватить сумку. Зашли в загон, поднялись на холм.
- Роскошная скотинка, да? - спросил Годони. - Такая породистая, кряжистая тварюга, ах! Жалко, сука, очень жалко. Но таков бизнес, сынок, мочи или захлебнёшься в собственном дерьме. Я ж не шокировал тебя, а? Мануэль сочинял, что ты на лету схватываешь, а? Сейчас въезжаешь, что будет?
Я не понимал.
- Держи. Восьмизарядный револьвер типа «Тайпан». Заряжен патронами, которые с одного выстрела разносят бошки в хреново мясо. Твоя задача, сынок, предельна простая. Или ты выйдешь из загона с моим револьвером и сухими штанами, или я проделаю тебе третий глаз, и ты уже точно не увидишь «мокрую курицу». Ты понял меня, сынок?
- В чём я провинился, мистер Годони? Я же ничего такого, я ж всегда старался, когда вы просили, делал всё, что велели.
- Тш-тш, не скули Инси, ты ж мужик, а завыл аки баба. Я ж тебя ни в чём и не обвинил, ведь тогда бы мы точно так мило не болтали. И уж я бы наверняка не доверил тебе свой револьвер, а? Смотри! Видишь пасущихся коров, да? Жуют травку, срут под себя, глядят на нас, как на говёные объедки. А мы их жрём, а? Жрём по четыре пятьдесят за килограмм.
Ларри замолчал и пошёл. Мои ноги стали ватными, промчалась шальная мысль - драпать, пока цел. Ларри встал в противоположном углу загона и заорал, что-то вроде «понеслась», выстрелил в воздух из ружья, отобранного у сторожа. Коровы засуетились, стали топтаться и толкаться. Ларри выстрелил ещё раз и погнал стадо в мою сторону. Я оглянулся - забор и чистое поле. Если я перемахну через ворота загона, то никогда не вернусь в Генцелад. Если вообще выживу. Коровы разъярились, мчали на меня, выдирая дёрн из-под копыт, гудели. Топот сотрясал землю и мои нервы. Я растерялся, хотя вернее всего было выстрелить в воздух, погнать стадо обратно, пригрозить. Но я ценил вверенный мне «тайпан», ценил редкие патроны и не позволил себе бесталанно их растратить. Осёл! Первая плечистая корова промелькнула мимо, почти не побеспокоив. Но вторая и третья едва не задели. Надвигался пул из шести особей. Я взвёл курок и открыл огонь. Палил куда попало, ранил одну в бедро - она замычала, толкнула соседа, и они завалились на землю, сбив других коров. Их обошла бурая и злая особь. Я прицелился, спустил крючок - попал в яблочко, коровий череп треснул и лопнул, туша рухнула и вздыбила землю. Я спрятался за её телом, пока меня огибало остальное стадо. Патрона четыре в запасе, но нужно ли стрелять ещё? Какой смысл у этой проверки? Очередная северная корова врезалась в прикрытие, и меня отбросило прямо под копыта. Я увернулся от пары мощных лап, прострелил одной брюхо, оттуда вылился чан крови, и вывалилось до конца не сформированное тело жеребёнка. Я взвыл, потому что измазался в крови и слизи, потому что не хотел убивать. Последняя корова, тощая и проворная, проскакала мимо, даже не удосужив меня вниманием. Стадо столпилось в углу загона, ещё волновалось, шумело. Ларри схватил меня за руку, потащил за собой к умирающей корове. В его руке блестел нож. Он посадил меня на красную траву, а сам склонился над брюхом коровы и вспорол его. Скотина в последний раз громко замычала и сдохла. Ларри запустил ручищу в кишки и вытянул брикеты, обвязанные ремешками из сыромятной кожи. Бросил брикеты мне, полез ещё. Шесть квадратных слитков, упакованных в писчую бумагу и обвязанных ремнями.