Тот значок «СепПралиш» на носке псевдо-Джулии, и размер вдвое меньше. Фантом Джулии был прав, я знаю, где её искать. Но не представляю - как. И кто мне должен помешать? Горбун сдох, но подонок Оли тоже в Генцеладе. С этим мне нужна помощь, и Бипстон уже не котируется. Если носок принадлежал пациентке Нуттглехарта - лечебнице для душевнобольных - её место вакантное или занято кем-то другим. Например, Джулией. Вопрос, пожалуй, куда более важный, кто её закрыл. Хотя есть и посущественней - за что? И почему сразу не грохнул?
- Дорогой, зачем ты веришь Кардицу? Это был мой труп. Я умерла, любимый, - говорит фантом Джулии.
- Ну, уж нет, - отвечаю, - меня не проведёшь. Ты бы ни за что не напялила эти ужасные носки. Даже под пыткой. Никогда!
Монорельс тормозит, высекая искры, - выхожу на станции «Мёртвый карман». Кладбище. Ограбление, Вардбит, катакомбы, теперь мёртвые. Отпуск удаётся на славу. Нахожу могильщика и спрашиваю про захоронение Верден. Он о такой в жизни не слышал, хотя самому лет сто, и наверняка половину из них он провёл здесь. Просит ему не мешаться. Я говорю, что поброжу, он не возражает.
Денёк солнечный, так что прогулка среди надгробий не угнетает. Генцеладское кладбище выделяется среди всех в Илейской Конфедерации изяществом и гармоничностью, однажды я прочитал об этом в одном научном журнале. Здесь полно склепов, памятных досок, украшенных бронзовыми цветами, изваяний богов прошлого и настоящего. Выделяется размахом и скрупулёзностью статуя могучего Охра, исиудского божества Всепознания. Ему сейчас поклоняются единицы - староверы, пожилые ортодоксальные люди и не только в Илее. Статуя установлена на захоронении прошлого гипер-лигата, человека мудрого и дальновидного. Могилы разделены на секторы и пронумерованы. Сектор 1 - 213 захоронений. Сектора - огромные прямоугольники, забитые мертвецами. Сектор 11 - 278 захоронений. Расстояния приличные, идти приходиться долго. Прохожу мимо пантеона, сворачиваю на аллею, усаженную ветвистыми ивами. Народу нет, дышится легко, и зуверфы забились в угол, будто чуют, что рядом бродят призраки. Красный цвет идёт первым - это пятёрка и тройка на флаге. Сектор 36. Захоронение должно начинаться с пятёрки. Чёрный на флаге -1. Нахожу пятьдесят первый номер - мраморный склеп, заросший плющом. Надпись на древнеилейском. Его я учил ещё в школе, так что разобрать фразу целиком не могу, но шесть букв в одно сложил, получилось Верден. Это фамильный склеп. Толкаю металлические ворота, но заперто - висит хлипкий проржавевший замок, который поддаётся почти сразу, стоит только слегка надавить краем железяки, валявшейся поблизости. Внутри глаз выколи, зажигаю спичку. Исследую увитые паутиной углы, оглядываю гробницы. За той, где покоится Шарли, замечаю узкий проём. Подсвечиваю. Кожаный портфель, набитый бумагами и фотокарточками. Ухожу от гостеприимного семейства и спешу изучить находку. Делаю это на скамье, прямо напротив красавца-Охра. В портфеле копии, снятые с различной документации. Опять цифры и выдержки из бухгалтерских книг. Мелькают фамилии Таризо, Страхова и Фрая, гипер-лигата Генцелада и председателя Синклита. Уже не шутки. Вляпался в политические игры, Кардиц, каков пройдоха. В бумагах натыкаюсь на записку, адресованную Джулии.
«Передавая вам сие, Д.Ф., очень надеюсь, что выиграю спор у собственной нерешительности, которая всячески отягощала мою проблему и прерывала последний шаг к правде рефлексиями и обоснованным страхом. И верю, что вы используете сей материал достаточно грамотно и благоразумно, в рамках закона, но ради будущего».
Автор послания - неизвестен. Не будучи финансовым гением, я понимаю, что в моих руках взрывчатка, компромат на первых людей города. Джулия не успела или не хотела её заложить, в противном случае давно бы рвануло. Сказать бы, что всё проясняется, но это не совсем так. Джулия ввязалась в авантюру и была в опасности. Тогда почему она ещё жива? Какой помощи от меня хотел её ныне покойный муженёк? Быть может, здешние призраки мне ответят? Тишина.
Прячу портфель там, где его точно не найдут в ближайшие полгода. Спустя восемь месяцев годовщина, о которой я стараюсь не вспоминать. Когда погиб Эль Траск, моя привычная жизнь вылетела в стигийский кювет, из которого я толком и не выбрался. Покидаю кладбище, пропадает чувство лёгкости и умиротворения. Снова шумный город с пыхтящими дротами на обочинах, дизельными турбинами машин. Тарахтящие таксомоторы, стучащий монорельс, пузатые дирижабли скрывают солнце. Люди, шарахаются из стороны в сторону, торопятся, болтают, едят мороженое или сэндвичи, запивают газировкой и молочным коктейлем. Закуриваю трубку, и легчает.