- Если с наставлениями закончил, переходи к сути.
Годони смеряет меня критическим взглядом, вынимает ежедневник из ящика секретера, поправляет очёчки и, смачно сплюнув на два пальца, листает. Останавливается, тыкает в страницу и говорит:
- Видал по ящику бурду о Нуттглехарте? Нет? Крутят ночью, никто её не смотрит. Каждый месяц к ним ездят с «Генц ТВ» и снимают типа хронику. Всё делается для галочки, чтобы показать, как мы тут ратуем за чокнутых и всё такое. Больше дуриков - жирнее дотации, понял? Дам тебе двух парней - молчуны, но смышлёные. Звякну приятелю на «Генц ТВ», он включит вас в съёмочную группу. Выезд послезавтра. Туда пролезешь, а дальше - импровизируй, сынок, выдумывай, что хочешь. Но парней не загуби, они мне ещё пригодятся.
- Уже проворачивал этот финт? - спрашиваю.
- А то, - хмыкает, - дурь и порнушку передаём, чтобы наши ребятки там не скучали. С психами гаже, чем на нарах, скажу я тебе. В тюрьму хоть шлюх по праздникам завозят, а здесь и вздрочнуть спокойно не дают. Но учти, я смогу попросить об ответной услуге.
Выбора нет, соглашаюсь. Сидим ещё, уже пьём настойку и чешем языком. Спрашиваю у Ларри, почему он никуда не торопится, выходной что ли? Отвечает, что все дела раздал директорам, а сам принимает только стратегические решения и мелочёвкой голову не забивает. Люди, говорит, у него проверенные, лишнего не возьмут. Стал доверять? Мотает башкой и расплывается в улыбке - могу нагрянуть в любой момент. И если провинились, им хана. К тому же Соломон Траск приглядывает.
Прощаемся. Ларри спрашивает, где остановился, и, узнав, хает «вонючую помойную яму». Обещает позвонить, когда всё будет готово для вылазки в дурдом.
[1] Фаланга по борьбе с криминальными преступлениями (ФКП)
[2] Напоминалка: Соломон Траск - отец Мануэля (Эля) Траска, советник Ларри Годони.
ИНТАРРАТИВ 3
Ван Дарвик притулился в кузове фургона, прячась от жаркого солнца. Скинул бушлат, попил воды и в очередной раз глянул на горизонт. Оттуда с яростным рёвом мчался долгожданный «бегемот» с двойным турбо-дизелем, носом, усиленным бронёй, и пулемётной турелью на крыше. Бегемота собрали на заводе Штарбайна для армии, но вышло так, что машина снискала бешеную популярность на «грязном торге». Бегемот сбавил обороты, зарокотал и затих рядом с фургоном, поблёскивая свежим слоем амарантовой краски. Зашипели газовые приводы дверей, которые отлипли от корпуса и, не меняя положения, поплыли вверх. За массивным рулём сидел сановитый гладко выбритый мужик в белом лётном комбинезоне. Он взглянул на Ван Дарвика:
- Уверен? - спросил комбез. - Могу всё сделать один.
Ван Дарвик кивнул, захлопнул дверцы фургона и сел в машину к комбезу. Движок ожил и понёс буйного зверя по пыльной степи навстречу Сент-Валену.
Промелькнул баннер «Бродяга к вашим услугам».
- Сент-Вален значит святой бродяга, - буркнул Оло, - на древнеилейском. Старик все уши прожужжал россказнями об этом долбаном бомже. Только вот не мне он истории рассказывал, а брату. Как же мне хотелось врезать по его морщинистой роже.
Комбез услышал, но промолчал.
- Компромат вот-вот всплывёт. Девчонке осталось париться пару дней.
Бегемот свернул с магистрали, прокладывая путь по бездорожью, сшибая кактусы и засохшие пни. Машина встала напротив колоссального резервуара в форме вытянутой капсулы. Первой из множества. Ими, как сорняками, был усеян весь апатиниумовый край - гигантское хранилище. Рядом с резервуарами дежурили автоцистерны, к которым подвели толстые шланги. От капсул тянулись трубопроводы к плавильням. Туда загружался добытый в шахтах зеленовато-серый апатиниум[1]. На апатиниуме стояли мегаполисы, затевались войны. Несмотря на ядовитые пары и оттого частые смерти при добыче, апатиниум всё равно остаётся краеугольным камнем экономики всей Конфедерации. Отказ от него отбросит людей на столетия. Оло отлично это понимал.
Пропуск Оло получил на раз-два, показав поддельное служебное удостоверение, и бегемот подобрался к квадратному цементному монолиту в три этажа. Там находилась штаб-квартира «Дарвик Апат». Оло пошёл, комбез остался в машине. Внутри здания блёклые покрытые грибком стены, безвкусные ковры, серость и уныние. Оло и толкнул дверь кабинета. За длинным столом заседали люди в дорогих костюмах. Оло насчитал шестерых мужчин и трёх женщин, смазливых, но слишком сухих, с чёрствым взглядом. Все затихли, зыркая то на Оло, то на кряжистого старика с выпуклыми глазищами. Абсалон Ван Дарвик причмокнул, разжёг спичку и закурил дрянную сигарету.