Мы высадились на берегу, пожелали рыбаку отличного улова, тот что-то шикнул в нашу сторону и оттолкнулся от суши. Предстояла выматывающая экспедиция по джунглям. Тесума наказал - не сходить с тропы, держаться за его спиной и ни в коем случае ничего не лапать. «Тут всё хочет тебя убить»,- подбадривал широзай. «Сколько идти до твоей деревни?» - «Как только пойму, где мы, сообщу», - ответил он.
Тесума прорубал дорогу, окликал меня, я отвечал, что никуда не делся. Природа тут была значительная и плотная. Если куст, то наглухо забитый плодами, ветками и листвой, если дерево, то не меньше многоэтажного дома. Их кроны сплетались наверху, заслоняя свет. Мы брели, пока могли хоть что-то рассмотреть. Но как только стемнело, Тесума указал на мощный, увитый лианами баобаб и сказал, что на нём мы и заночуем. Тесума запрыгнул на ветку, перемахнул выше, ещё выше. Его устроил жирный отросток, который уже цеплялся за ствол соседнего дерева, так что если и хрустнет под нами, то упадёт не сразу. Широзай устроил на ветке спальное место, помог подняться мне. Сон всё не шёл, крутились мысли об Эле, о Джулии. Я воображал, чем сейчас занимается Джулия, пока я, не шелохнувшись, лежу на ветке в чаще невиданного леса и гляжу по сторонам в надежде не встретить какую-нибудь ползучую херовину. Фантазия кидалась в крайности, рисовала либо пошлости, либо скудную обыденность. Не так долго я отсутствую, и не факт, что о нападении на поезд уже знают в Генцеладе. «Тесума, ты спишь? Если нет, скажи, сколько мы в пути? Я запутался». Тесума кашлянул, но опять получилось, будто вода вылилась из закипающего чайника на горячую плитку. «Дня три, - сказал он, - или вроде того». Скорей всего в Генцеладе уже всё знают и считают трупы. Ко мне пришёл чудесный спаситель, но ко мне одному. Остальных перебили, может, кто сбежал, но выжить в одних трусах в пустыне можно при единственном раскладе, если тебя поймали и превратили в раба. «Как ты очутился там?» - ни с того ни с сего спросил мой спаситель. «Где? В поезде?» - «Среди обречённых, да». - «Ты же знаешь». - «Я не о том, - поправил широ, - ты умертвил людей, отнял жизнь, и не задумался? И рука не дрогнула? Месть это штука ясная, но куда труднее воротиться. Ты отмечен Вязью, ославлен, но поступок твой граничит с отступничеством. Если Вязь хочет наказать, она даёт человеку невыносимые испытания. И если он слабый, то чахнет, загибается. Она никогда не ведёт руку убийцы», - выдал Тесума. «Быть может, ты не всё знаешь о своей Вязи?» - «Нет, мы, широзаи, её верные слуги. Мы знаем всё». - «Но ты воин, Тесума! Ты убивал!» - «Я защищался». - «Тесума, я не понимаю, чего ты добиваешься? Это не я напросился идти с тобой, а ты унюхал на моей ноге какой-то пророческий отпечаток! Я благодарен тебе, но не хочу быть чьим-то разочарованием!» - «Ты не разочарование, - сказал Тесума, - ты хороший человек». Он захрапел. Я понимал, о чём толковал Тесума. Ох уж этот широзай, не слепой и совсем не тупой парень! Прокручивая в воображении плёнку с кадрами той ночи, я не везде могу найти себя. Моя роль закончилась там, где я, обляпанный стухшей овсяной кашей, нашёл тело Эля. Что было потом? Наваждение или потеря контроля? Или я опасный двуличный психопат, которому пора в застенки Нуттглехарта? Ответа у меня не было, как и надежд, что они когда-то появятся. Однако я испытывал странную лёгкость и возбуждение во всём, что случилось и что происходит. Я не хотел заканчивать это приключение.
Ещё двое суток мы продирались сквозь джунгли. Я попривык к змеям, насекомым и мелким зверькам, которые вытаращивали на нас свои глазёнки, свешиваясь с веток. Тесума охотился, и мы ели зажаренных на костре мартышек. Мясо грубое, как жвачка. Ко всем моим болячкам добавилась диарея. Присаживался я раз восемь за день, и хлестало так, что никакие змеи к нам не приближались - опасались попасть под гидрант из бульона, забродившего в моём кишечнике. Когда я окончательно выдохся и иссох, наша экспедиция набрела на каменную статуэтку, заросшую травой. Тесума вскинул ручища - мы нашли вход в его болотное царство. И через какое-то время нас встретили его сородичи. Особи мужского пола были у широзаев коротконогими и уродливыми, кожа в волдырях и бороздах, грязно-коричневая, вонючая. Дамы ещё краше, и не будь у них молочных желёз, я бы никогда не разобрался. Таких, как Тесума я не встретил, если не считать парочку более-менее приличных широкоплечих особей. Широзаи неохотно скрывали наготу: у мужчин из-под невзрачных серых балахонов с рваными краями привольно болталось их хозяйство. Широ шипели на родном языке, казалось, совещаются змеи. Тесума им всё объяснил, и они хотели проводить нас к своему ведуну. Но тогда Тесума махнул и что-то рявкнул. Широ зашушукались, и потом кивнули Тесуме. «Чего ты зарычал-то, приятель?» - спросил я. «Эти ш-ш-ш, - он выругался на своём, - собирались тащить нас к ведуну. Но я сказал, чтобы сначала накормили и согрели воды». - «А ты, случайно, не принц в этом болотном королевстве?» Тесума усмехнулся, поправил очки и проводил меня до постоялого двора. Жилища у широзаев были из гнутого дерева, поросшие мхом, спрятанные под массивным куполом исполинских шорея и акаций. На ветвях сидели толстые птицы, названия которых я не знал. Некоторые встроили свои дома в обвитые древесными лианами стволы, как тот, где мы с Тесом спали в первую ночь. Широзаи путались под ногами, шарахались туда-сюда - их было много, но Тес заверил, что это всего лишь маленькое поселение, город больше и красивей. Я поверил, спросил, пользуются ли они чем-то современным, и Тес сказал, что, конечно, но тоже в городах и преимущественно оружием и машинами, чтобы плыть по реке и что-нибудь строить. Я показал на круглые строения, которые напоминали белый перевёрнутый шлем. Шлем крупный, величиной с бензоколонку в пригороде Генцелада. Тесума сказал, что это череп олова, а живут в них потомки первородных широзаев, которые охотились на громадных морских чудищ. Я усомнился в этой легенде, ведь широ - мелкие, а олов есть олов. Тес фыркнул и попросил не судить том, чего совсем не знаешь. Совет дельный, не возразить.