о коридора из скал и оказался посреди своеобразной площадки. Тес нашёл очередную красную ветошь, сказал, что осталось чуть-чуть. Треск перерос в топот тысячей циркулей, которые высунулись из нор и бросились на нас, не забывая визжать. Тес зажёг сигнальную ракету, высветил штук двадцать тварей и дюжину потрёпанных широзаев. Их одёжка изорвалась в лохмотья, а буро-зелёная кожа расплавилась наподобие пластмассовой игрушки в камине. Ошмётки мёртвой плоти свисали с боков и на лице. «Что это, хсар меня побери? Что это такое?!» - заныл Грант. Тесума выпалил какую-то мантру и разрядил обойму своего пистолета, метясь в зачарованных широзаев. Оли заматерился, уселся на одно колено и методично отстреливал тварей, виртуозно загоняя в патронник снаряд за снарядом. Я растерялся, и только когда хитиновый шип секанул по ноге, очухался, взвёл курок и спустил свинцовых пчёл на охоту. Стрельба не затихала, Тес орал нам не тратить патроны, прицеливаться. Оли держал строй и уже раскатисто хохотал, как умалишённый. Гранта сбила с ног пульсирующая опухоль, ухватила шипастым мячом за волосы и рывками потащила в тёмный угол. На него насели изуродованные широзаи. Я сбил одного, второго только ранил. В спину долбанул мешок с цементом, и я завалился мордой в здешний бетон, разбил нос, губу и сломал зуб. Твари скулили, хрюкали, сопели. Выстрелы не затихали, а я чувствовал только невыносимую боль. Длинная и острая игла со жжением вошла в спину, принося холод и тоску. Тварь стрекотала над моих ухом, обливаясь слюнями. Глаза резанул яркий свет фонаря Тесумы. Он откинул его к моей разбитой голове, обхватил тварь и оттащил её в сторону. Я услышал щелчок, холод пропал, но игла осталась во мне. Тес разбил её пасть ботинком. Оли, подсвечивая себе фонариком, отхватил широзаю плечо, то повисло, как грязная тряпка. Оли перезарядил винтовку и пальнул ему в промежность. Когда широ завалился, он добил его контрольной парой в сгнивший череп. Бурлящие твари съёжились и разбрелись. Пропал и Грант. Тес уселся надо мной, плюнул на руки и повторил мантру. Игла поплыла вон из моей спины. Тесума отбросил тонкую пакость в сторону и прижёг рану. Я пискнул, но стиснул зубы. Поднялся, истекая кровью. «Досталось нашему красавчику, - съязвил Оли, - и толстяк куда-то испарился». Пока я останавливал кровь, они искали Гранта. Ничего, только камни и дохлые туши тварей и широзаев. Я навёл марафет, но смотреться в зеркало бы не решился - выглядел жутко, нет сомнений. Наш отряд поредел, но кто бы поставил на толстого прохвоста? Тесума осмотрел мою физиономию, прищурился и поправил очки. Если он нервничал, то не из-за моего вида. «Откуда взялась эта мразь?» - спросил я. Тес пожал плечами. Мы сделали пару шагов, мы с Оли. Тесума отстал, хотя вроде бы смотрел в нашу сторону. В свете фонаря его варёное лицо недоумевало, рот открывался - он звал нас. Но мы его не слышали. Я шагнул назад, но невидимая преграда превратилась в серую монолитную стену. На ощупь как металл, но какой именно - неясно. «Нихера себе! Красавчик, ты глянь!». И я глянул. Нас обступила сферичская труба, вроде тех, какими прокладывают канализацию в мегаполисах. Только на стенах этой извивались чёрные гофрированные трубки, в трещинах мерцал багровый сигнал, как посадочные огни авиалайнеров. Под ногами бултыхалась вода и ошмётки тканей. «Мы где?» - «Не ты один очумел, красавчик». Кишка утянула нас в просторный гулкий зал с высоким потолком, усеянном такими же трубками. Я подсветил металлическую стену - какие-то гравюры, выдолбленные рисунки. О чём там речь я не понимал. Разболелась голова, заныла десна, обнаружив сломанный зуб. Я достал шприц, набрал обезболивающего и всадил в ногу пару кубиков. Оли смотрел на меня с презрением. Его потери - это местами разодранная шипами опухолей униформа и синяк на шее. «Выглядишь паршиво. А давай, ты не будешь мучиться, и я прямо тут тебя грохну? Тесу расскажу, что ты героически сражался». - «Иди на хер!» - «Ответ мужчины! Ты взрослеешь на глазах, красавчик». Из шарообразного зала вела единственная кишка, по которой мы пришли. Больше никаких ходов или лазеек - ничего. Мы с Оли облазили каждый сантиметр, обнюхали всё, что нашли. Уселись, облокотившись к монолитному квадратному постаменту высотой метра в три или больше. «Надо б забраться туда, - Оли кивнул на постамент, - но хрен придумает как». - «Мы в ловушке». - «Не, если мы сюда запёрлись, то неспроста. Только вот что дальше? Надо бы мозгами пораскинуть». - «А они у тебя есть?». Я ляпнул глупость. Оли взял меня за грудки и встряхнул. Его загорелая харя стала такой же бордовой, как мерцающие огоньки. «Прикуси язык, щенок! Или взвешу твоё сердце на правой руке, а печень в левой. Как думаешь, что тяжелее?» - «Я хирург, Оли. Я знаю». Он оттолкнул меня, засмеялся и прикурил сигарету. «Паршивый койот, ты, красавчик. Паршивый, но не бестолковый». Мы невольно разговорились.