Вечер сгущался, перекатываясь в ночь. Над болотами взошла тарелка белой луны, Лайона шепнула мне, что знак недобрый. И ещё сегодня она шепталась с Вязью, и та напророчила беды. После молитвы широзаи разошлись по лежанкам и кроватям, погасили лампы, задули свечи. В город забрёл полуголый человек. Из одежды на нём висела куртка и драные брюки. У пришельца был измождённый вид, изрезанная глубокими порезами кожа. Большинство шрамов зарубцевалось, но были и свежие. Передвигая ногами, как мертвец, вырвавшийся из грунтового плена, он вышел в центр залмана и завертелся на месте, словно балерина. Любопытные широ высунули носы, проснулся Тесума и Лайона. Вместо глаз у человека горели два ледяных костра. Тёмные грязные волосы взяла седина. Человек зарычал, перепугав стайки сонных птиц на голых ветках. Рёв был такой силы, что зуверфы съёжились от страха. Тогда я осознал, что эти твари не абсолютное зло, вырвавшееся из клетки. Перебудив всех широзаев, человек дождался появления Лайоны. Она встала за спиной Тесумы, который приготовил ружьё.
- Не может быть, - сказал Тесума. - Ты живой?
Я вышел из хибары и рассмотрел незваного гостя. Человеком был Оли. Хотя он едва ли был похож на себя прежнего. От мерзкой ухмылки ни осталось и следа. Её подменила хладнокровная гримаса нерушимой уверенности в собственных силах. Опытным путём спустя годы я выяснил, что сумасшедшая воля, густая ярость и безумная жажда отмщения материализуют щупальца зуверфов, придают им плотность и награждают даром убийства. В ту ночь Оли испытывал всё, что развязывает теням руки. Его кожа почернела, как будто её макнули в чернильницу, хлысты из мазута полезли наружу, взвеселись в воздухе. Широ закричали, ломанулись в лес. Тесума вскинул ружьё. Смоляная плеть выбила оружие из рук Теса, сжала его за горло. Вторая плеть трансформировалась в острое копьё и проткнуло воина. Его очки упали на землю. На них грохнулся тяжёлый Тесума. Из раны сочилась фиолетовая кровь, но он дышал. Агатовые кнуты множились и свистом разрезали чистый лесной воздух, наводнённый криками паниковавших широзаев. Хлысты подсекали добычу, вырывали им языки, уродовали лица и потрошили, выворачивая наизнанку. Красная кровь широзаев разлилась по всему городку, как наводнение. Я перепугался, как и мои зуверфы, спрятался за безжизненный ствол секвойи. Тес полз в мою сторону, вгрызаясь крючковатыми пальцами в рыхлую почву. За ним тянулся аметистовый кровавый след. Широ погибали, как на бойне. Оли истреблял их, словно загнанный скот. Сейчас они напомнили мне тех диких северных коров у Ларри. Оли был захвачен процессом, его верные багровые, напитавшиеся бурной агонией зуверфы собирали богатый урожай. Я подлез к Тесуме, присел к нему, уложил его обваренную голову на колени. Я плакал, потому что не мог сдерживаться. Происходящий вокруг кошмар вышибал все силы, хоронил надежду. Я обнял Теса, мои зуверфы полезли к нему, присосались к ране на животе, просочились внутрь. Тес замер, дыхание остановилось, кошачьи зрачки сузились. Пятно фиолетовой крови стремительно иссякало, а рана затягивалась. Я терял силы, сам того не понимая. Я просто очень желал, чтобы мой друг жил. Когда крики болотного народца затихли, Оли взялся за пышные мягкие волосы Лайоны, откинул её голову назад и крепко держал. Лайона не сопротивлялась. Она видела дурные знаки, она ждала, когда посланник Хсара придёт за ней. Оли чмокнул ошпаренную кожу ведуньи и врезался зубами в её горло. Лаойна пискнула, и всего лишь. Фиолетовая кровь прыснула и потекла по груди, животу и бёдрам. Капнула в грязную траву. Оли оставил ведунью умирать, вошёл в череп олова. Тесума отряхнулся, глубоко вздохнул, борясь со слезами, и повёл меня за собой. «На пристани есть моторная лодка», - сказал он. Мы пробирались вперёд, отмахиваясь от веток. Сзади завопил полуживой широзай. Мы прыгнули в лодку, Тес завёл мотор. Лодка поплыла, не спеша набирая скорость. Прощание с обителью древнего народа оказалось мрачным и утопленным в траурных слезах. Тес держался ещё некоторое время, и когда мы достаточно отплыли, он сказал: «Монстр явился за силой. Но получит красную безделушку». - «Осколок пустой?» - «Инсар, друг мой, теперь ты осколок кристалла и хранитель силы злого бога. Лайона сделала правильный выбор. Я говорил, она мудрая ведунья». Тесума отпустил штурвал и зарыдал, обхватив огромную голову перепачканными в грязной крови ладонями. Мы плыли несколько дней, но так и не встретили ни одного городка или посёлка с широзаями. Река вывела нас к сономитскому порту Дзган-Верран, где мы схоронились, переждали пару дней, а потом расстались. Я отправился в Конфедерацию, в Маникур. Тесума обещал найти меня, когда устроится. Я ему поверил. Больше мы не виделись.