- Нравится вид? - прозвучал властный баритон за спиной. Оборачиваюсь - сам Карл Кук, собственной персоной.
- Славный сад, - говорю, - и цветы красивые.
Папуас спрыгивает с подоконника и уматывает к друзьям. Подлый предатель!
- Может, слезете? Или вам так комфортно? - спрашивает Кук.
Спрыгиваю, протягиваю руку без перчатки Карлу, мысленно зажмуриваюсь. Ни секунды не сомневаюсь, что Кук неплохой человек, но также уверен, что прибить его хочет как минимум половина его подопечных и десятка два конкурентов на место в Синклит. Однако Карл остаётся холоден к моему радушию. Ему лет сорок. Выбрит, свеж и одет с иголочки.
- Вынюхиваете что-то?
- Надо больно, - корчу мину, - хотел осмотреться в особенных уголках этого невероятного заведения.
- Нуттглехарт, по-вашему, бар, кабак или бордель? Что тут разглядывать? Пациенты, цемент и врачи.
- Сразу видно - вы не поэт, - говорю.
- А вы не стажёр, - лупит прямо в лоб, - не хотите ли подождать у меня в кабинете, пока ваши коллеги закончат?
- С чего такая честь?
- Типаж. Я коллекционирую редкие экземпляры. Вы - жемчужина, - заявляет Кук.
- Не вгоняйте в краску, - прошу, - с каких это пор? Знаете, как меня называли в школе? Серая серость! Даже не мышью, и то было бы не так обидно.
- В моей коллекции две сотни видов. В прошлом году я встретил двести первый. Был похожий денёк туманного сезона. Так что мне везёт на редкости под конец года. Не спорьте! Часто ли вы пьёте чай с директором чего-либо значимого?
- Не часто, - соглашаюсь.
- Кстати, раз уж будем вместе пить чай - сообщите, как вас нарекли при рождении?
- Инсар Килоди, мистер Кук.
- Ах, вы ещё и с северных краёв! Чудесно! Как же мне повезло с вами! Типаж! Какой исключительный типаж! Прошу, за мной!
Представления о кабинете местного начальника соответствовали предрассудкам. По углам пылится винтажная мебель, массивный рабочий стол из редкой породы бука. Кук наливает нам чай, ставит кружку на тарелочку, подаёт мне.
- Позвольте, я вас сфотографирую, - говорит он. Я не возражаю, потом что у него всё равно ничего путного не выйдет. Он достаёт портативный аппарат и щёлкает дважды. Вынимает плёнку, подходит к окну и вглядывается в негативы. - Отвратительная техника: сплошные помехи и разводы. Надо вернуть изготовителю.
- Теперь я могу идти?
- Нет, - машет в знак протеста, - пару вопросов. Да вы пейте чай, пейте. Прекрасный сорт, с берегов... Впрочем, какая разница? Вкусный и ладно.
Кук делает глоток.
- Скажите, у вас есть родители? И кто вы по профессии? Я имею в виду, мистер Килоди, на самом деле?
- Родители погибли в авиакатастрофе, так что я сирота. А с чего вы взяли, что я не сотрудник «Генц Центра»? - спрашиваю и хлебаю облепиховый чай
- Типажи не обманывают того, кто наблюдает. У вас - типаж страдальца, мученика, но правдоискателя. Вы жертвуете собой во благо мира, но сами бы никогда не согласились с такой позицией, пока не оказались бы в ней. Вы отдаёте куда больше, чем берёте. В вас, Инсар, есть некий изъян, который вы тщательно скрываете. Однолюб, в этом я почти уверен. При том, разумеется, что секс не считаете изменой. Преданный, но наивный. А ещё вы боитесь своего отражения.
- Боюсь?
- Именно так, именно так, - он что-то конспектирует, затем протягивает мне, - похож?
На желтоватом листке блокнота Кук набросал чернилами мой портрет. Получилось топорно, но в целом где-то здесь спрятался я настоящий. Особенно точными у доктора Кука вышли кляксы, выраставшие из моих плеч и волос.