Киваю. Разумеется, и Соломон это отлично понимает.
- Я собираю группу для задержания всех главарей. Пока участники вчерашней стрелки не окажутся в соседних каютах, ты будешь сидеть здесь. По закону мне нечего тебе предъявить, поэтому я вынужден оставить возможность внесения залога. Всего пара тысяч, так что отдыхай. Скоро увидимся.
Две тысячи - немалые деньги. Куковать мне в компании книг и свежей прессы как минимум пару дней. Только бы не докучали своенравные зуверфы.
- Кормить-то хоть будут? - спрашиваю у Рензо.
Он не отвечает, выходит из каюты. Смываю уже запёкшуюся кровь, обрабатываю раны специальным раствором, который нахожу в аптечке. Беру первую попавшуюся книгу, на обложке «Под сенью кукурузы» - роман о пенсионере, который сбежал от чересчур заботливых домашних и отправился покорять южные острова. Клонит в сон. Чуть позже, всего пару страниц. Листаю. Мой поезд, должно быть, уже на границе со Штарбайном. Триста пятьдесят статов коту под хвост. Листаю. Куда делась Джулия? Мне, честное слово, не слишком любопытно, за что Магнус изрешетил умирающего Годони. Ответов тьма - возьми, какой хочешь, и чуточку, но будешь прав. Листаю. Испарилась, как приведение. Фантом. «Дорогой, то была не я. Ван Дарвик тебя предупредил. Ты ему не веришь?» Листаю. Верю ли я подонку? Впрочем, порой их стоит слушать, потому что резона лгать нет. Оло хочет двух вещей (по крайней мере, о которых я догадываюсь) - мести и моих зу. За местью он придёт, сметая всё вокруг, обрекая людей и нелюдей на страдания. Сжирая города. Лист. «Улитка» на его стороне, а на чьей Джулия? Нелюди в масках - Оло и его дружки. Они спалили посёлок, они уничтожили моё детство. Мстили. Или предотвращали беду. Человек с ледяным взглядом явится за мной, вытряхнет гадких ненасытных поганцев и заберёт себе. Не остановиться ни перед кем. Провожаю последние бредовые обрывки воспалённого сознания и погружаюсь в сон, на удивление долгий и безмятежный.
Ранним утром в каюту вваливается сольфуга - досмотрщик в жёлто-коричневой форме - и бросает на пол газеты, пару журналов. «Вот так сервис! - говорю. - И чего я остановился в замшелой халупе за восемь статов! Лучше б сразу к вам! Забери бумажки и тащи стейк с горячим кофе!». Он меня игнорирует, уходит. Пробегаюсь по заголовкам - митинги, народ требует отставки гипер-лигата, материал о бандитской сходке, в ходе которой «разодрали Генцелад». Из имён только Елевали и Родензир, дальше догадки и глупости. Некролог о Ларри Годони, как видном деятеле города. Меценат и фабрикант, построивший мясную империю. Заметка о росте цен, о введённых волчьих тарифах на апатиниум, о новом витке спроса на уголь и керосин. «Феерическое воскрешение». В статье сдержанное интервью Джулии Фокстрот, которая восстала из мёртвых. Финт с погибшей девушкой она объясняет нелепым стечением обстоятельств. Журналист ей верит, не слишком хочет докапываться. Джулия в красках рассказывает об угрозах, о том, что ей пришлось пережить в браке с тираном-мужем. Кстати, труп Кардица, похоже, так и не нашли. Пока, во всяком случае. Акула чешет о дерзком вызове, о поддержке друзей, которые не оставили её в трудный час. И следом новость о её триумфальном назначении на пост директора «Дарвик Апарт». Как там пелось в одной песне? Меня накрывает волной, она из воды и яростной пены. Зувы хохочут надо мной, злорадствуют. Тебя держат за дурака, Килоди! Ты - осёл, милый Инсар.
Через несколько часов ко мне заявляется Карл Кук в своём траурном безвкусном френче чёрного, как смоль, цвета. Его лицо сияет, в руке письмо. «Вы свободны, Инсар Килоди, - говорит, - я внёс залог». - «Не ты, а Джулия!» - «Как вам угодно, мистер Килоди». Сольфуга отпирает замок, выпускает меня. Утыкаюсь в Кука, и он суёт мне конверт. «Письмо от Джулии. Читайте, когда я уйду». - «Почему?» - «Мисс сказала, что оно личное. Не принято читать интимные переписки в чужом присутствии». - «Она в Сент-Валене?». - «Не могу знать. И ещё мисс просила, чтобы я был с вами учтив. Поэтому прошу прощения, мне пора, мистер Килоди. Я был рад вас встретить, несмотря на обстоятельства». Беру его за грудки, прижимаю к стене. Сольфуга разнимает нас, угрожает мне врезать, если не успокоюсь. «Она в Сент-Валене?!» - спрашиваю второй раз. «Я же предупредил, что буду вежлив с вами. Но скажу вам прямо, несмотря на типаж, вы мне противны, Инсар Килоди. Уберите руки!» Досмотрщик всё-таки оттаскивает меня от Кука и предупреждает в последний раз. Кук отряхивается, исчезает.
Забираю трубку и всю ту мелочёвку, что у меня отобрали при аресте. Иду в «Серпенто Вэлиа». Пора валить из Генцелада, и неважно на чём. На улицах бардак: люди митингуют, развевают стяги и машут плакатами с призывом отвоевать часть Илеи и свергнуть гипер-лигата. Супер-дроты сдерживают бушующих, стреляют в воздух. А там плывут неспешные дирижабли с красками Конфедерации на обшивке. От кабин змейкой струятся пёстрые ленты, грохочут пушки. Рекламные дроты всё такие же надоедливые и сумбурные, лезут на ноги, того гляди, снесут. Компания подростков сбивает одного дрота, валит на землю и дубасит палками. Ему отрывают экран, искрится проводка, колёса крутятся вхолостую. Мальчишки в кепках раскидывают горячие газеты направо и налево, из-под колёс грузовиков, навьюченных снарядой для штурма замка, валит гарь и копоть.