- Кто вы такие? - задаёт вопрос голос за кадром - Оло Ван Дарвик. - Не стесняйся, паршивец, повтори всё, что рассказал.
- Детра мой оттум, дом и крепость, - детриец уже не молод. Говорит на илейском, но с жутким акцентом, и слова всплывают будто пережёванными. - Неприступная, незаметная. Оттум - ускользающий остров, стирающаяся из сознания и взора крепость. Взглянуть на его можно всего ж с траверса и пути иные, но их никто не ведает.
- Не серди меня. Переходи к сути! - пока сдержанно просит Оло.
- Алокаи - предки в высокой круглом шаре. Бдят за Соляной Сферой, - задыхается, откашливается, как будто его окунули в чан с водой, - мы их сыновья. И люди - наши предки.
- Не мути, сучий ты пёс, изъясняйся чётче!
- Появились на свет много лет назад от семени людского и чрева алокаев. Я живу двести лун, и не хочу умирать, - ноет детриец, - отпусти, и мы исправим содеянное. Загладим брешь в твоём кьэле - тук-тук.
- Если ты про сердце, то припозднился, засранец. Не молчи, дальше!
- Пятерых особей-предтечей всего осталось, их надо чтить, как богов. Ало-Асмилла-Та, Ало-Зохор-Ка, Ало-Мбалли-Та и прочие, которых два в остатке. Нами дышит Сфера - источник святилища и жизни, звезда в чреве земли, необмирающая, нескончаемая, дающая дыхание природе. Мы молимся и верим Сфере, и равновесит и обогощает её Диск Хсара, диск мученика и страдания приносящего! Рождилась веки тому назад оглобля, нами неучтённая, что зовётся в здешних Потусторонней Вязью. Мы не чуем ей, она - сама по себе, для других и будущих, грязных поколений.
Недоумеваю, почему зрители сидят, как вкопанные. Не возмущений, не шёпота, не истерик. Ван Дарвик снял допрос обещанного ему «Улиткой» детрийца на плёнку, и ясно, для кого предназначена демонстрация. Об Элене уже не беспокоюсь: её бирка - дешёвый финт, виньетка к торжественному приглашению на премьеру. Но вот что происходит в зале? Почему тихо? Сосед в двух шагах, у которого арахис, так и не шелохнулся - застыл. Зуверфы нервничают, скребут когтями по ясеневым подлокотникам, озираются - ищут ненавистных собратьев.
- Вы прибыли из космоса, верно? - спрашивает Оли. - А ваша Сфера - это вечный двигатель, так?
Детриец сидит неподвижно. Проходит полминуты, после которых в спину пленнику что-то впивается: ему больно, его выкручивает грудью вперёд. Детриец надсадно дышит, зуверфы его пытают и вытягивают слова.
- Соляная Сфера - оттум-ра вашей планеты и алокаев. Нет Сферы - пустота. Со звёзд, лее, то есть да, мы рухнули со звёзд, сражённые стрелой Хсара.
- И воевали?
- С широ-пиро, лее, - кивает сморщенная безволосая голова, - лее, да. Мир спустя годы, и забвение хсара. Так и поныне, лее.
- Помнишь сожжённую деревню на севере? Говори, паршивец, или я скормлю твою голубую кровь шакалам!
Оборачиваюсь на входные двери - их две - справа и слева. Кажется, щёлкнули замки. Если так, то я и все эти бестолковые молчаливые люди в западне.
- Предостережение Ало-Асмилла-Та. К хсару придут неофиты. К хсару явятся преолиты-каая. Сдынут его память - шааф - и простятся друг с другом, забудут святое. И нельзя того позволить. Я сглаживае се боль и крах на кьэле. Но фрахс - боль - на нём и по се час.
- Перевожу, сучёнок. Ты и твои бледнолицые друзья сжигали деревни и душили младенцев с матерями ради избавления от какого-то там проклятия, так? Так, сука, или нет?!