На сей раз, я подготовился и прихватил карманный фонарик. Узкий лучик исследует обломки, скользит по талой воде, разгоняя пригревшихся в углу крысят. Поворот, за которым проём. Туда и протискиваюсь, цепляясь рукавом дублёнки за железный прут. Направляю луч под ноги, выбираюсь на сухой засохший цемент. Матрас в углу, подобие стола - нашёл. Ничего не изменилось, только крысят в коробке больше нет. Быть может, их я и встретил минутой ранее. На стене висят картинки, нарисованные неумелой кистью. Детские каракули, где понятны лишь общие очертания. Вот дом, потому что квадрат и в нём много-много квадратиков с крестиком - значит рама. Трава выбивается из края листа комьями зелёного лукового побега, и по дороге - она коричневая - едет коробка с кривыми кружками вместо колёс. На дне коробки тоже листы. Вытаскиваю их, стряхиваю крысиный засохший помёт. Тоже рисунки. Перебираю - ничего интересного, примитивный набор дошкольника. Беру последний лист и на автомате скольжу по нему взглядом. Бросаю обратно, но понимаю, что поторопился. С предельным интересом изучаю тот крайний рисунок. На нём изображена семья, вроде бы самая обыкновенная. Мама, папа и дитё. Ребёнок, правда, с двойной парой конечностей и с вытянутой черепушкой. Точь-в-точь, как показала мне Вязь. Складываю листок и сую в карман дублёнки.
На обратном пути заскакиваю в банк, снимаю все средства, находящиеся на счёте. Миловидная женщина уведомляет, что банкнот не осталось. Но, банк может выписать чек и приложить к нему платёжеспособную ведомость. Годится.
- Завтра за нами приедут, - сообщает Рензо, когда я оказываюсь в квартире. - Стайл с дочкой перебрался за город, там нас и примет.
- Не ворчал?
- Какой там! Обрадовался, как ребёнок. Просит взять сменные вещи, чтобы мы задержались у него на недельку. Жалуется, что не хватает хорошей компании.
- Собутыльников, в смысле? Он ещё в Синклите?
- Пока держится. Я у него, конечно, спрашивать ничего не стал. Возможность будет, вот и разболтаешь, если захочешь.
- Отлично, - киваю и ставлю чайник на плиту.
- Инсар, отметь мои выдержку и доверие. Я ведь до сих пор не знаю, что мы забыли у Стайла?
- Он влиятельный политик, - загибаю замёрзшие пальцы, - он мой должник, и у него редкое увлечение.
- Гермодроты? И ты собираешься выпросить у него пару боевых машин? Думаешь, отдаст? - усмехается Рензо.
- Выкупить точно не получится. Знаешь, сколько стоит один экземпляр?
- Тонну статов, не меньше!
- В точку! Будем попрошайничать. Выхода нет.
У Росса Стайла не особняк, а дворец. На воротах дежурят супер-дроты с крупнокалиберными пулемётами в каждой механической лапе. Их красные зрачки провожают наш экипаж, который проезжает мимо чудного едва заснеженного сада с опавшей листвой на газоне. Стричь некому, поясняет шофёр, садовник сбежал из города. Останавливаемся у парадного входа. Стайл в пушистой шубе, обнимается, уже поддатый. «Как же я вам рад, родимые мои, как же уважили скучающего беднягу! Моя дочура приготовила вам комнаты! Заходите, будьте, как дома, ей богу!» Приём, в самом деле, пышный, несмотря на дефицитные времена. Праздничный стол ломится от разнообразного мяса, реки самогона и настоек, диковинные закуски. Мы с Атласом набрасываемся на еду, как будто прибыли с голодного острова. Быстро набиваем животы и откидываемся на роскошных дутых креслах. За столом Анна и парочка приятелей Стайла, которые тоже как-то заехали к нему на денёк, и задержались.
- Господин Инсар, - обращается ко мне Стайл, изрядно подвыпив, - откройте мне тайну, которая изводит и мучит мою бедную душонку - как вы спасли дочурку? Я молюсь на вас милостивой Асмилле, но никак не могу понять, что тогда стряслось? Каюсь, был пьяным, и просил прощения у моей милой и молю сейчас. Но милостивый сударь, что вы сотворили? Какое чудо?