Наутро я в кровати с перебинтованным лбом. Рензо говорит, что я упал в обморок и рассёк лоб. По правде я уже не обращаю на такие мелочи внимания. Упал, бывает. После исхода зуверфов меня подводит не только тело и разум, но и дух. Размяк, превратился в тряпьё, которым драят полы. Быть может, вот он я, без сверхчеловеческих сил, какой есть, не так уж интересен и силён? Вчера Анна преподнесла мне отложенный подарок, приготовленный зуверфами. Что ж, спасибо, было круто.
Завтрак проходит без главы семейства. Я удивляюсь лучезарности Анны: ни намёка на сожаления, нет и неловкости. Шутит и раскладывает кашу по тарелкам. Подначивает Атласа, который с ней спорит из-за како-то безделицы. Присоединяется Стайл. Он сер и грузен. Молчит, засовывая кашу в рот. Потом идёт на веранду, чтобы раскурить сигару. «Не составите мне компанию, Инсар? Вы же курите, не так ли?» С удовольствием соглашаюсь.
Смолим на морозном воздухе. Молчим, взирая на чудесный белый газон. Снег добрался и за город, припорошив толстым слоем неубранную листву.
- Вы ж не ради пьянки пожаловали? - интересуется Стайл, не вынимая сигары изо рта. Выглядит и говорит грозно, но по-деловому. Человека за ночь подменили.
- Если честно, то вы правы.
- Ха, - каркает, - в Синклите абы кто не оказывается. Я проницательный политик, вижу наперёд. Потому ещё не растерял всё, что имел. Они захотят забрать мой дом. Хрен им бычий! Видел супер-дротов на входе? С ними никто не управится. Никто, кроме меня!
- Вы предусмотрительный человек.
- Что есть, то есть, - поддакивает, - какое у вас дело?
- Нам позарез нужны ваши гермодроты. У вас привилегированная ложа в Киртасе, не отпирайтесь. К тому же на дирижабле вы не раз упомянули о редкой коллекции. Накануне полёта, если не ошибаюсь, вы прикупили новенькую машину.
- Я вам обязан жизнью дочери, Инсар. Выбирайте любого гермодрота, какого пожелаете! Пойдёмте за мной, я покажу.
Росс ввинчивает недокуренную сигару в пепельницу, которая стоит на летнем столике и уже вся в снегу. Идём по особняку. Присоединяется Атлас. Спускаемся в подвал, Росс вводит короткий код, щёлкают затворы, хранилище впускает нас.
- Моя коллекция, - указывает он на покрытых материей гермодротов. Зажигаются электронные свечи. Подземелье вытянутое, места полно, хоть проводи командный поединок. Помимо дротов здесь покоится и остов редчайшей гоночной машины. Стайл хвастается, что выкупил её после той самой исторической аварии, но сетует, что так и не восстановил. Разглядываю горы разного барахла, чего тут только нет. Замечаю будку с консолью - пульт управлениями дротами. Росс срывает с гермодротов покрывало, демонстрируя шестёрку могучих боевых машин.
- Два из них - ваши! - заявляет Стайл. - Управлять умеете?
Признаёмся, что и не мечтали усесться за штурвал такой махины.
- Чепуха, - отмахивается он, - научу
Мой выбор останавливается на образце, который относится к тяжёлому классу ратников. Их называют «Буйвол» объясняет Стайл. Массивная сорокамиллиметровая броня, усиленные приводы, новейший ходовая часть. Питается за счёт апатиниумовых контейнеров. «Один заход - три контейнера. Хватит часа на два», - поясняет Росс. Выглядит мой «буйвол» внушительно: широкоплечий металлический гигант с пулемётом и пилой вместо пястей. Кабина из полимеров, пуленепробиваемая. Залезаю внутрь по обыкновенной лестнице. Тесно, но привыкаю быстро. «Пристегнись. Хорошо. Гляди, Инсар. Сюда - подача топлива. Дёрнешь и плавно нажмёшь на педаль - зашагает. Как в тачке, всё просто. Удерживает равновесие механический гироскоп, как кукла-неваляшка. Сбить с ног можно, но сам не споткнётся. Зад может припекать движок, но главное не суетись. Охлаждающая жидкость подаётся равномерно, иногда её бывает маловато на высоких оборотах. Красные тумблеры - это активация пулемёта. На рычаге кнопка, как в самолётах. Давишь и стреляешь. Учти, что дуло нагревается. Засунем три ленты, хватит?» - «А это много?» - «Ну, минут на двадцать пальбы». - «В самый раз». - «Пила на ленте, крутится, как обычная бензопила. Её врубать вон тем рычажком. В принципе, всё. А-а, вспомнил. Конкретно у этой модели есть маленький изъян». - «Какой ещё изъян?» - «Катапульта заедает. Крышка отрывается, а стульчак нет. Но ею почти никто не пользуется. Видел всего раз, как парнишку выбросило. Так он себе рёбра переломал, когда приземлялся. Лучше отстегнуться и мотать». - «А если крышку заклинит?» - спрашиваю. «Видишь жестяной шов? Цепляешься за него вот этим крюком, - выуживает из-за спины стальной крюк, - и врубаешь лебёдку. Изнутри в кабине пойдёт трещина, сможешь выбить ногой. Но с безопасностью у штарбайнских мастеров строго». - «Потому катапульта и заедает, я понял». Росс ухмыляется, треплет за плечо. «Сзади, вот здесь, аптечка, там адреналин, бинты и пенициллин. Так, один контейнер с апом я вставил, так что можно заводить. Ну, врубай!» Я завожу двигатель, и под седлом оживает свирепый голодный зверь. Закрываю кабину, становится нечем дышать. Протираю стекло, тяну на себя, давлю на педаль. Буйвол поддаётся и приходит в движение. Горизонт скачет, как мячик, но привыкаю. Шум страшный, закладывает уши, поэтому без берушей не обойтись. Наклоняю штурвал, буйвол ускоряется, шестерёнки свистят и трутся, сзади валит сизый дым. Делаю круг, останавливаюсь и откидываю крышку кабины. «Как ощущения?» - спрашивает Рензо. «Чуть не оглох, - говорю, - но штуковина зубодробительная».