- Похоже, твой приятель спёкся, - говорит Оло, левитируя, - не повторяй его участь, Инсар - проваливай, пока я не передумал! Посмотри на себя, ты едва дышишь!
Паскуда прав, Хсар меня раздери. Я валюсь на колени, ничего не осталось, кроме обиды и боли. Я собираюсь остановить летающего полубога, в то время как сам могу сдохнуть в любую секунду. Ещё так некстати эта грёбаная пробоина в боку! К нам выходит мужчина с автоматом. Глядит на меня с усмешкой, а я его узнаю, потому что видел, как он драл наследницу сономитского престола. «Второго загнали и подорвали», - докладывает он Ван Дарвику. Оло приземляется. «Труп где?» - «Тык, разворотило-ж». - «Проверили?» - «Дроты там обшаривают, куда мы гранату кинули. Скоро узнаем». А с этим чего?» - «Иди, - кивает Дарвик, - тебе пора». Наёмник хмыкает и удаляется.
- Дружков завёл, - говорю, - в одиночку не справляешься?
- Эти парни приехали на станцию и согласились подзаработать. У тебя открылся дар исцеления, а я отлично убеждаю.
- А дроты?
- Без них на траверсе делать нечего, - на его лице возникает поганая ухмылка, - опять ты, словно глухой крот, полез туда, о чём понятия не имеешь.
- А ты знал, куда совался в той пещере, да? - спрашиваю, прерываясь на кашель. Куртка пропиталась кровью, сознание начинает уплывать. Ван Дарвик снимает бушлат, оставшись в чёрной водолазке, кидает его мне.
- Приложи, - и помогает мне, - полегчает.
Хватаю его за ворот, но кулак, как следует, не сжимается.
- Ч-ч-ч, не дёргайся ты так, - шепчет Оло, - подыхай, красавчик. И, надеюсь, ты смиришься, если перед смертью узнаешь, что я сказочно обосрался, когда та блестящая штуковина утягивала меня в синий столб. Инсар, мы не в пещеру попали, ты понял? Космический корабль широзаев! Прикинь! Я видел тьму, но возродился, чтобы восславить Хсара. Осталось чуть-чуть - проделать короткий путь до вонючей Детры и разнести там всё на мелкие кусочки!
- Дурак ты, Оло, - кряхчу я, - у тебя никаких шансов против богов, спустившихся с неба.
- О, красавчик, в этой битве я - фаворит.
Возвращается наёмник, говорит Оло, что парни обшарили всё побережье - никого: ни трупа, ни Атласа. В гироплане тоже пусто. «У них там гермодроты, - сообщает он, - что с ними делать?» - «Взорвите к едреням!» Наёмник кивает, свистит своим парням, опять уходит. Сумерки рассеялись, осталась тонкая утренняя дымка.
- Не ожидал, что всё закончится так просто, - говорит Оло, усевшись рядом со мной. Меня колбасит лихорадка, мозг размякает.
- Верни зуверфов, - еле-еле шепчу я, - верни.
- Поздно ты спохватился, приятель. Поезд ушёл - чух-чух! И ты сам виноват, ага. Джулия, Тесума, Лайона, Траск и зуверфы - все пострадали из-за твоего непомерного эгоизма, который закрывал солнце и отбрасывал жирную тень на любые благие начинания. Твой дерьмовый характер оказался пакостнее иноземного вируса-зуверфов, что уж там говорить о какой-то любви. Ты, наверно, считал, что сдерживаешь тварей, а они пытают тебя, сопротивляясь доброй воле? Опять ты промахнулся, красавчик.
- Открой же мне глаза, проповедник херов!
- Воспринимая зуверфов как проклятие, ты ограничивал себя. Не будь ты куском говна, тебе бы никого не пришлось убивать!
- Они требовали смертей, чтобы исцелять! Зуверфы кормятся бурей агонии! - кричу я из последних сил Ван Дарвику прямо в ухо.
- Вирус пожирает чужую плоть, если нет антител, красавчик. Откуда им взяться в твоей скудной душонке? Вот ты и подпитывался извне!
- Но ты тоже убиваешь!
- Потому что я так хочу! А ты, мразь, прикрываешься проклятиями, нытьём и страданиями, чтобы оправдаться, чтобы подменить своё эго, чтобы в очередной раз трусливо застыть мраморным изваянием, как тогда - в злосчастный налёт обезумевшей «Выдры»! Сдохни, лживая ты двуличная тварь! Если в тебе осталось хоть что-то мужское, не скули, как побитая псина, и подохни в тишине!
На берег стягиваются мужчины с тюками. Они шепчутся, курят, гогочут. За ними плетутся покорёженные дроты. Железякам досталось, но выглядят они вполне работоспособно. Я понимаю, что в последний раз смотрю на этот мир, а дальше, быть может, заскочу в Потустороннюю Вязь, и затем отправлюсь в неизвестность. Я дважды умирал, но в этот раз кошмар кажется чересчур правдоподобным. И сидящей на песке в метре от меня Оло Ван - это апогей безумства, с которым я прожил эти семь лет, целую жизнь, наполненную самообманом и жаждой утвердиться за счёт других. Ублюдок пудрит мне мозги, он умеет. Но в чём-то он прав. Во всяком случае, в том, что касается Джулии. Моя трусость сломала наше общее будущее, и зуверфы здесь ни при чём.
Из туманной поволоки неспешно выплывает высокий прямоугольник с включёнными прожекторами. На палубе сгружены контейнеры, толпится народ, потрескивают генераторы. Платформа пришвартовывается к деревянному пирсу. Бросает три массивных якоря.