— Ну, посмотрим. Они трогаются в путь.
Крутой каменистый склон распадка. Впереди лезет она. Он за ней.
Колодки ее скользят, на середине склона она снимает их и берет в одну руку, другой хватаясь за колючие твердые стебли травы.
— Руссо, — говорит она. — Ты ест официр?
— Никакой не офицер. Пленный.
— Пленни, плени. Я понималь. Кто до война биль?
— Колхозник.
— Что ест кольхозник?
— Не понимаешь, а спрашиваешь, — грубовато упрекает он. — Ну вроде бауэра. Форштей?
— А, понималь: ляндвиршафт?
— Вот, вот. Колхоз.
— О, я очень люблю кольхоз! — оживленно говорит она. — Кольхоз карашо. Ля вораре — компани. Отдых — компани.
Карашо компани. Руссо кольхоз карашо. Правилно я понималь?
Он не успевает ответить, сдвинутые ее ногами, на него сыплются земля и камни. Он отскакивает в сторону. Она вверху озорно смеется, припав к склону.
Он со злостью:
— Тише ты!
Она спохватывается и ладонью закрывает рот.
— Пардон.
— Пардон, пардон. Тихо надо! Что разошлась?
У него это получилось чересчур грубо, она стреляет на него выразительным взглядом и поджимает губы.
— Мой имя ест Джулия. Синьорина Джулия.
Он строго оглядывает ее — ну и что!
Эти слова для него мало что значили. Он думал: «Кто она? Какая-нибудь европейская гуррен, как их называют немцы? Бездомная бродяжка суетных итальянских городов, опаленная безжалостным огнем войны? Вряд ли из нее получится надежный товарищ в этом его четвертом побеге», — думал Иван, утешаясь только той мыслью, что в спутники себе он ее не выбирал.
Они выбираются из распадка на край каменистого обрыва и останавливаются. Тут привольно, с одной стороны поднимается громада гор, с другой в сиреневой дымке далеко виднеется долина. Огромный склон порос горным сосняком.
— Баста! — запыхавшись, говорит она. — Немножко отдыхай.
Они садятся на камни, оглядываются, вдруг она вскакивает, что-то заметив внизу.
— Руссо! Мэнш! Челёвэк!
Вдали по тропинке снизу идет человек. Иван пригибается, достает из-за пазухи браунинг, потом трогает ее за плечо (сиди тут) и, пригнувшись, идет в сосняк.
Он быстро идет по сосняку, на склоне на ходу вынимает магазин и пересчитывает патроны — их пять, шестой в стволе.
Тропинка неожиданно появляется в десяти шагах впереди, он оглядывается вверх, вниз — нигде никого. Тишина. Он прячется за камень вблизи и начинает ждать.
Человек появляется из-за поворота, на спине его — ноша, он быстро идет, шаря глазами в сосняке, Иван сжимается и постепенно поворачивается за камнем, ругаясь в душе оттого, на что он вынужден теперь пойти.
Когда человек проходит его, Иван вскакивает и в несколько широких шагов достигает тропы. Австриец оглядывается и, замахав руками, почти кидается к парню. Иван вскидывает пистолет.
— Гер гефтлинг! Гер гефтлинг, — бормочет австриец. — Во цу ди пистоле! Эсэс![4]
Иван и верит и не верит тому, что говорит этот пожилой уже толстяк в кожаной куртке на плечах и тирольской шляпе на лысой голове.
— Эсэс! Дорт эсэс! Штрейфе![5]
Австриец взволнован, пот ручьями льется по его немолодому лицу, в груди, словно гармонь, удушливо скрипит и свистит на все голоса. Иван оглядывается и закусывает губу.
— Где эсэс?
— Дорт, дорт! Их метхэ инен гутмахен![6] — горячо говорит австриец, держась за лямки мешка.
— Ду нэйн люген?[7] — спрашивает Иван.
— О найн! Найн! Их бин гутэр мэнш![8] — заверяет австриец и, сменив тон, произносит по-русски: — Я биль рус плен Сибир.
В его встревоженных немолодых глазах мелькает что-то теплое, как воспоминание, и Иван понимает: он не обманывает.
— Ду вэр? Ворум гир?[9] — строго спрашивает парень и за рукав тужурки бесцеремонно дергает австрийца с тропинки.
— Их бин вальдгютер. Дорт ист мэйн форстей[10].
Иван бросает взгляд вверх, но дома там не видит, зато в сосняке замечает полосатую фигуру Джулии.
— Руссо! Руссо! Бежаль! Руссо! Иван, не обращая внимания на ее предостерегающий крик, хватает мешок на плече у австрийца.
— Эссен?[11]
— О, я, я! — подтверждает австриец и опускается на колени. — Брот[12].
Дрожащими пальцами австриец расстегивает молнию мешка. Иван запускает туда руку и выдергивает буханочку хлеба. Австриец не протестует, только как-то обмякнув, покорно повинуется его решительным движениям. В это время к ним подскакивает Джулия, Иван бросает в ее руки буханочку, а сам снова делает поспешный шаг к человеку.