Четверо ответили переглядываниями и долгим задумчивым молчанием.
— Почти все, что имела, она увезла с собой, — начал Емельян. — Знаешь, девонька, тебе нужно будет сюда вернуться. Через неделю, в полнолуние.
— Зачем? — насторожилась я.
— Если Емельян говорит надо, значит, надо, — наставила меня на путь истинный Мила.
— Мила, — престарелый домовой бросил на нее укоризненный взгляд. — Дай мне с ведьмой поговорить спокойно.
Русалка зарделась от смущения и потупилась.
— Алевтина, поверь, если я говорю, то надо, — вздохнул Емельян. — Тикуса Владимировна как-то говорила, что новая ведьма должна побывать здесь в полнолуние.
— Ладно, — согласилась я. — Если иначе нельзя, то ждите меня через неделю. Я правильно поняла, в ночь с субботы на воскресенье?
Все честное собрание дружно закивало… Ну, это они потусторонние сущности, для них луна что-то означает. Для меня, правда, тоже, — всплеск депрессий у пациентов…
— А вы про заклятого парня, застрявшего в межмирье, не знаете? — на всякий случай спросила я.
— Ты про Василия? — нахмурившись, уточнил Емельян.
Кивнула. Знают. Значит, 'призрак' не наврал.
— Это он тебя заклял? — все еще хмурясь, спросил пожилой домовой.
Снова кивнула. Заметила, как Мила испуганно смотрит на меня, Никитка изображает, что его дело — сторона. А леший прячет глаза, надеясь, что лидер группы Емельян все расскажет, а самому Никифору я вопросов задавать не буду.
— Понятно, — протянул домовой. — Отнесись к этому серьезно, девонька.
— Он что, правда, может затянуть меня в межмирье?
Все четверо закивали.
— Что это вообще за история? — спросила я. После рассказов бабуси Галыны не верилось, что прапрабабушка была просто злобной ведьмой. Значит, должно быть что-то серьезней ссоры из-за мужчины.
— Две ведьмы влюбились в одного парня, — грустно улыбнулся Емельян. — Если бы они простыми девушками были, то парубок полюбил бы Тикусу Владимировну. Она и краше была, и добрее. Но ее соперница, Василиса, приворот сделала. Забыла, что за такие вещи плата страшная. Или не забыла, а понадеялась, что обойдется. Не обошлось. Месяца через два после свадьбы тот парень умер, а вдова стала нового мужа искать. Опять приворот делать хотела. Ну, Тикуса Владимировна предупредила ее. Сказала, мол, ежели сделаешь, то приворот не подействует, а по тебе ударит. Но Василиса не послушала. А как только заклятие говорить начала, ее в межмирье и швырнуло.
— Понятно, — вздохнула я. Да, упаси Боже от таких страстей! — Спасибо большое за рассказ.
— Нема за що, — тихо ответил Емельян.
Как же 'нема'? Теперь хоть знаю, что бабушка моя не упырица была какая-то злобная, а вполне справедливая женщина. Это успокаивало, в некотором роде. Можно с чистой совестью гордиться родственницей. Но Василию я рассказывать не буду… Не поверит, у него своя правда…
— Ну, спасибо большое за помощь, пойду, пожалуй, — собралась было уходить я. — Никифор, можно я кое-что спрошу у тебя?
— Можна, — оробев, протянул леший.
— Правда, что ты деревенских от немцев спрятал? — признаться, эта история не давала мне покоя.
— Правда, — потупившись, признался Никифор.
— Спасибо, — с чувством сказала я, склонившись перед ним в поклоне.
— Да что ты, матушка, — всполошился смущенный леший. — Да где ж видано, щоб перед лешим видьма кланялася.
— За такие дела поклона мало, — улыбнулась я.
— Да что там, — бормотал польщенный Никифор.
Когда я вернулась к бабусе Галыне было часа четыре утра. К моему ужасу Володька не спал, а нарезал по селу круги с постоянно увеличивающимся диаметром. Что я потом от него наслушалась… врагу не пожелаю. Ой-йой… Столько интересного про себя узнала… Насилу уговорила его задержаться в Крынычках хоть на полдня. Бабуся Галына говорила, что достославная Тикуса Владимировна покупала свечки только у одного односельчанина-пасечника. Его наследник до сих пор делал разнообразные свечки из настоящего пчелиного воска. Я решила, что если найду подсвечник прапрабабушки, то свечка нужна будет такая же натуральная, как у нее была. Пытаясь не обращать внимания на разобиженного Володьку, я накупила у дядькы Мыколы десятка четыре самых простых свечек. На его вопрос: 'Дивчынко, навищо стилькы?' я сподобилась дать гениальный по своей сути ответ: 'Пысанки делать буду'. Дядька проникся и сделал большую скидку.
Вовка обиделся на меня не на шутку. Всю дорогу домой он дулся, как мышь на крупу, и молчал. На мои попытки его развеселить и извиниться он реагировал только ужасно хмурыми злыми взглядами исподлобья и периодически репликами типа 'Не отвлекай водителя'. Довез до дома, проводил до подъезда. Буркнул 'Бывай' и ушел. Ну что ты с ним будешь делать? В первый раз за двадцать лет знакомства я была рада расстаться с Володькой.