Казалось бы, едва ли кто-то в богатых западных странах сейчас задумывается о революции, ставящей целью ниспровержение частной собственности. Частная собственность существует там уже многие сотни лет, и ни разу в повестке дня, даже у протестных движений, не стоял вопрос об ее упразднении. Однако вопрос теперь ставится иначе. Главным богатством в Информационную эру является не недвижимость, не банкноты и акции, а информация. Благодаря информации растут и падают акции, устанавливаются цены, то есть, приобретаются все остальные богатства. Но как сделать информацию частной собственностью?
Технологии Информационной эры таковы, что информация может передаваться и передается без траты сил, без потерь качества, бесплатно. Если в прошлом некоторая цена могла взиматься за материальные носители информации, такие, как книги, то теперь, совершенно безболезненно, экономика и технологии создали условия, в которых главная ценность может быть совершенно доступна для всех. Казалось бы, мечта всех социалистов; но не капиталистов. Условия жизни изменились, но ее хозяева остались прежними. Поскольку переход от старой формы распространения богатства к новой произошел внезапно, она вступает в отчаянное противоречие со всеми прежними кодексами и нормами. Для того, чтобы сохранить порядок вещей в старом виде, предпринимаются чудовищные усилия, совершаются с виду абсурдные и смехотворные действия, которые, однако, приводят к конкретным тюремным срокам и большим штрафам для многих людей. Информация может передаваться, не создавая дефицита — "давайте же создадим дефицит искусственно, ведь капиталистическая экономика не может без него существовать".
Джон Перри Барлоу, основатель Electronic Frontier Foundation, открывает статью "Продажа вина без бутылок" цитатой одного из отцов-основателей американского государства Томаса Джефферсона: "То, что идеи должны беспрепятственно передаваться от одного к другому по всему земному шару для морального и взаимного наставления человека и улучшения его состояния, кажется, было нарочито благосклонно задумано природой, когда она сделала их распространяющимися, подобно огню, по всему пространству без уменьшения их плотности в любой точке, и подобно воздуху, в котором мы дышим, двигаемся и имеем свое физическое существование и который не может быть ограничен или составлять исключительную собственность. Таким образом, изобретения по самой своей природе не могут быть предметом собственности".
Далее он пишет:
Говорят, что акулы умирают от удушья, если перестают двигаться. Практически тоже самое можно сказать об информации. Информация, которая не движется, существует только потенциально. По крайней мере, до тех пор, пока ей снова не разрешат двигаться. По этой причине, сокрытие информации, свойственное бюрократии, является специфическим порождением ложно направленных систем ценностей, основанных на законах материального мира.
Центральное экономическое разграничение между информацией и материальной собственностью состоит в способности информации быть передаваемой без отчуждения от исходного владельца. Если я продам вам свою лошадь, я не смогу на ней ездить. Если я продам вам то, что я знаю, мы оба будем знать.
Между тем, патентование — это один из самых успешных видов регулирования, наиболее широко применяющийся в высокотехнологичных областях производства. Патентование есть также один из тех китов, на которых держится глобализация: все страны, присоединяющиеся к мировым экономическим договорам, таким, как GATT, NAFTA, вступающие в мировые организации, такие, как ВТО, обязываются выполнять ограничения, касающиеся интеллектуальной собственности и авторского права. По идее, "авторское право" означает, что только автор может владеть правами на воспроизведение своего научного открытия, или произведения искусства. Но выяснилось, что авторское право можно купить. Как известно, музыканты группы The Beatles больше не могут исполнять ряд своих собственных песен, поскольку авторские права на них купил Майкл Джексон. В высокотехнологичной промышленности авторские права на те или иные технологические решения часто покупаются большими корпорациями, производящими тот же товар по иной технологии, — и покупаются для того, чтобы быть положенными под сукно, поскольку тогда ими не смогут воспользоваться конкуренты, а производство товара будет продолжаться тем же образом, что и раньше. Есть еще много преимуществ, которые приносит обладание пакетами патентов в какой-либо области. Есть патенты, которые формулируются максимально широко, с тем, чтобы вместе с уже готовым частным изобретением «застолбить» за фирмой-изобретателем всю область, и ею не мог бы свободно заняться кто-то другой. Существуют спекулянты-посредники — небольшие фирмы, вся работа которых сводится к тому, что они ничего не производят, а только занимаются патентованием с целью получать лицензионные отчисления или шантажировать изобретателей судебными тяжбами. Как признался руководитель одного из отделений IBM — крупнейшего патентодержателя — выгода от коллекции патентов на одну часть состоит в лицензионных отчислениях и на десять частей — в получаемом благодаря этой коллекции доступе к патентам других фирм. Таким образом может быть запатентовано фактически любое изобретение, уже используемое, но не защищенное. Бизнес патентования начал нарастать, как снежный ком, одновременно с коммерциализацией информационных технологий: в 1976 году в США было выдано 766 софтверных патентов, в 1992 — 5 938, в 2001 — 25 973. А четыре года назад в Австралии юристом Джоном Кеогом было запатентовано… колесо. На счастье, этот юрист сам известен как активист борьбы против интеллектуальной собственности и сделал это для того, чтобы показать всю нелепость нынешнего развития в этой области.
Появление патентования произошло на заре промышленного капитализма, чтобы защищать права капиталиста-изобретателя, внедряющего новую технологию. Но в индустрии программного обеспечения они не могут успешно выполнять даже этой роли, поскольку, словами обозревателя «Компьютерры» Федора Зуева, "тут нет механического конвейера или мануфактуры, которая из года в год, из десятилетия в десятилетие выпускает один и тот же товар, нет технологической цепочки — поля для изобретательства. А такое производство — важнейшая часть парадигмы, вокруг которой строится патентное право". Следует добавить также, что основные нормы патентного права, распространяемые сейчас в мире, — это нормы американского законодательства, оставшиеся фактически одними и теми же со времен Войны за независимость, когда они были созданы специально с целью облегчить «пиратство» технологических изобретений американскими промышленниками у английских.
Под влиянием унифицирующей глобализации американского образца по миру в последние годы широко распространяется патентование программных алгоритмов. Запатентованные алгоритмы больше нельзя использовать, потому что это будет нарушением авторского права. Это можно объяснить по аналогии с геометрией: закон позволяет патентовать авторские доказательства той или иной теоремы, но вот некто начинает патентовать аксиомы, чтобы никто больше на их основании не мог бы строить доказательства дальнейших теорем. Патентование алгоритмов открыто противоречит антимонопольному международному праву, однако практика такова, что вновь и вновь европейские национальные суды признают тот или иной патент недействительным, но патентование, осуществляемое патентными бюро, продолжается: суд сможет рассмотреть следующий инцидент не ранее чем через год, ему требуется время для изучения, а также юристы и адвокаты, в то время как здесь и сейчас могут быть упущены конкретные прибыли!