- … Стивенс просто ненормальный! Он предлагает выдавать бывшим черным рабам по сорок акров земли, - с праведным негодованием говорил тучный пожилой мужчина.
- Но ведь любой американец может получить от государства до ста шестидесяти акров, - напомнил его оппонент, который был лет на пятнадцать моложе.
На это замечание тучный господин пренебрежительно махнул, не принимая данный довод в качестве аргумента.
- Никто всерьез не собирается давать бывшим рабам те же права, что и настоящим гражданинам, сколько бы конгрессмены не пытались протолкнуть этот закон. Юг на такое никогда не пойдет.
- Но позвольте, если у негров не будет гражданских прав, они автоматически снова станут рабами, и какой тогда смысл был в войне? – Вмешался в дискуссию судовладелец, отрываясь от светской беседы с Каролиной.
Меньше всего девушке хотелось участвовать в подобных разговорах, и она напряженно размышляла над тем, под каким предлогом ей будет позволительно покинуть этот политический кружок, стихийно образованный у обеденного стола. К счастью, ей на выручку пришел Дэвид, который подойдя к своей невесте снова тихо напомнил ей о том, что им нужно поговорить. Окинув быстрым взглядом присутствующих, Каролина убедилась, что все гости были заняты друг другом, а отец и Изабель были в зоне видимости. В конце концов она ведь заслуживает небольшой передышки, чтобы уделить несколько минут жениху.
- Пойдем в дом, - беря Дэвида под руку, шепнула ему на ухо Каролина.
Пара прогулочным шагом направилась к распахнутым настежь дверям дома, через которые то и дело сновали слуги с подносами. Большая часть гостей предпочла оставаться снаружи, поэтому в гостиной обнаружилась лишь небольшая компания, состоявшая из двух дам и одного джентльмена, флиртовавшего одновременно с обеими своими собеседницами. Дверь в кабинет Чарльза Клейтона была сразу у входа, поэтому, стараясь не привлекать внимание веселящейся троицы, Каролина торопливо завела в него Дэвида. Взволнованная девушка даже не заметила, что ее жених аккуратно притворил за ними дверь, тем самым нарушая правила приличия.
- Так что же такого срочного вы хотели мне сказать? – Поинтересовалась Каролина, подходя к рабочему столу отца. И, обернувшись к напряженно застывшему у закрытой двери молодому мужчине, полушутливо-полусерьезно спросила у него, - уж, не хотите ли вы разорвать помолвку до того, как о нашей свадьбе заговорят во всеуслышание?
Дэвид побледнел, но решительно шагнул, сокращая между ними расстояние, почти ненавидя себя за то, что был обязан сделать. В эту минуту, глядя на сияющее лицо своей нареченной, напоминавшей ему безгрешный лик ангела, он был готов отказаться от всех дурных мыслей, что роились в его голове. Дэвиду потребовалось сделать невероятное усилие над собой, чтобы заставить непослушный язык произнести отвратительные вещи, бросавшие тень на ту, которой он совсем недавно был готов поклоняться, как святой.
- Нет, Каролина, я не откажусь от своего слова, - размеренно и как можно тверже произнес он, испытывающе глядя на девушку. Она с непониманием и любопытством смотрела на него, ожидая продолжения. – Просто я хочу, чтобы между нами не было никаких тайн. Я буду предельно честен с вами и ожидаю такой же честности в ответ.
Дэвид умолк, силясь отыскать в безмятежно устремленном на него взоре лучистых карих глаз проблески понимания, испуга или сомнения, но нашел лишь вызванное его словами изумленное недоумение. Каролина явно не собиралась помогать ему перейти к неприятной сути их разговора.
- Я щадил ваши чувства, ни разу не затронув, безусловно, мучительную для нас обоих тему, но больше нет смысла скрывать неприглядную правду. Мне все известно, - отрывисто произнес он, чувствуя невыносимое волнение в груди, от которого перехватывало дыхание.
- Что вам известно? – Растерянно произнесла Каролина, теряясь в догадках относительно странного поведения Дэвида.
Ее немного пугала нервозность мужчины и пристальный взгляд, пробирающий до мурашек. Вместо заботливого друга, каким она его всегда считала, перед ней сейчас предстал незнакомец, поведение которого стало вызывать у нее опасение.