Райнер Шнек, хромая, поплелся домой. Андреас бросился к умывальнику и подставил руки под холодную струю. Пальцы так и горели.
Райнер Шнек, хромая, свернул за угол. Теперь он очутился перед забором, за которым разгуливали куры фрау Кронлох. Остановившись у калитки, он подождал, пока фрау Кронлох поднимется из погреба. Всходя со ступеньки на ступеньку, она становилась все больше и больше. Она шагала словно куриный генерал, выпятив грудь, на которой как бы блестело сорок орденов. Прижимая к животу миску с кормом, она командовала:
— Цып-цып-цып!.. Чего тебе, милок? Ули еще в «продленке».
— Я вам хочу что-то сказать, фрау Кронлох. Можно я войду? А то через забор — очень громко…
— Опять он что-нибудь натворил, этот сорванец? — Она поставила миску на землю и застыла, уперев руки в бока. — А ну-ка, выкладывай!
Райнер Шнек уставился на миску скормом. Потом он сказал:
— Вы всегда так мелко крошите? Прямо как творог!
— А как же! Это ведь размягченный корм. С витаминами. Я и Ули витамины даю. Только ему ничего не помогает. Опять он на единицу написал?
— Он всегда на единицу пишет. А вот когда вы им хлеб даете, вы его как крошите? Чтобы куры не подавились?
— Да я же тебе говорю, милок! Это размягченный корм, с витаминами… Опять на единицу! Господи, сколько хлопот с этим ребенком! И во всем ведь я сама виновата! Все от плохого обращения. От чего же еще!..
— А когда вы им колбасу даете? Или сало? Нас, может, пошлют на один день на практику в сельхозкооператив, вот я и хочу знать, на какие кусочки корм резать.
— Да ведь там у них и кур-то нет. Куры все на ферме. Скажи-ка, милок, ты что же думаешь, с ним, значит, совсем плохо? — Фрау Кронлох положила свою ручищу на плечо Райнера и вздохнула. — Он, значит, останется на второй год?
— На второй год он все равно останется. Потому что он всегда спит на уроке. Так фрау Линден сказала.
— И все от плохого обращения, — повторяла фрау Кронлох хриплым голосом. — Весь родительский актив говорит. В один голос!
Если бы фрау Линден приняла 3 за 8, тогда у Андреаса была бы одна ошибка. Но она приняла 3 за 3, и это было правильно, хотя любой человек посчитал бы, что это 8. И так у Андреаса не оказалось ни одной ошибки. Отметка — пять.
— Пятерка по арифметике. Вот, папа, подпиши!
Отец знал, как надо себя вести, когда сын приносит пятерку. Он похлопал Андреаса по спине и прорычал ему в ухо:
— А я-то думал, у тебя шестерка!
Уху было щекотно, Андреас замотал головой и даже затопал ногами.
— Порычи еще, папа! Там, в голове, так здорово отдается!
— Значит, хватит с тебя. А то ты еще, пожалуй, наподдашь ногой по кухонному шкафу.
— А ты мне что-нибудь дашь за эту пятерку?
— Можно подумать, что ты для меня писал контрольную. А что бы ты хотел получить?
— Книжку.
— Согласен. Книги ты можешь получать, даже когда приносишь двойки. Какую?
— «Макс и Мориц».
— Это ты мне уже вчера говорил. Я звонил, спрашивал. Пока ничего не выходит. Но ее сейчас опять переиздают. Может, к Новому году и появится в магазинах.
— Мне она сейчас нужна, папа!
— Это почему же? Решил подсыпать пороху в трубку фрау Линден? А ты возьми эту книжку в библиотеке.
— Она выдана.
— Тогда возьми почитать у Клавдии Геренклевер.
— Ну как я у нее возьму?
— А очень просто. Разве ты не сидишь с ней на одной парте? Открой рот и попроси. Ты что, с ней не разговариваешь?
— Ясное дело, разговариваю. Только не про это.
— О чем же вы разговариваете, если не секрет?
Андреас рассмеялся:
— Ты прямо какой-то чудной, папа! Про все мы разговариваем. Только не так, как ты думаешь.
— Хорошо. Тогда объясни мне, как я должен думать.
— На самом деле разговаривают только девчонки. Поэтому я не могу попросить Клавдию.
— Этого я не понимаю, — удивился отец. — Девчонки, что же, умнее ребят? Что Клавдия получила за контрольную по арифметике?
— Пятерку. А что же еще?
— А Райнер Шнек?
Андреас очень смутился и ответил не сразу. Он подошел поближе к отцу и сказал ему шепотом, хотя окно в кухне было закрыто и даже воробьи не могли бы его услышать:
— Двойку…
Отец удивился:
— А ведь он так здорово соображает!
— Это в первый раз. Он плакал.
— Ты еще никогда не плакал.
— Потому что я ведь не получал двоек.