– Отверни рыло, – зарычал Курбатов. – Смотри лучше в окошко.
Антон судорожно сглотнул и беспокойно покосился на Васяна. Тому тоже стало не по себе: он побледнел, зрачки расширились, нервно подрагивали веки. Сжимая автомат, Антон отвернулся к окну и весь путь, не отрываясь, смотрел на заражённую территорию. Ноги дрожали, на душе скреблись кошки. Они ехали по незнакомой заброшенной дороге, в самую глушь, куда военные никогда не совались. Потрескавшийся асфальт, поваленные электрические столбы, рыжий сухостой. Не было ничего хуже, чем оказаться в команде Курбатова.
Через дорогу перебежал какой-то зверь. Злобно сверкнув глазами, он проломился сквозь кустарник и скрылся в чаще. Антон проводил его взглядом, до боли в суставах сжал автомат.
– Включи приёмник, – попросил Курбатов. – Надоели стоны этого придурка.
Прошло минут двадцать. Впереди показался перегородивший шоссе автобус. Развороченный борт, выгоревший салон, разбросанные по асфальту вещи. Видимо когда-то по этой дороге везли гражданских, но что-то произошло и до места назначения автобус, так и не добрался.
– Тормози! – приказал старшина.
Уазик остановился. Отворив дверь, Курбатов вылез из машины и огляделся по сторонам.
– Выгружайте клиента! – крикнул он. – Гнусное место, как раз для этого парня.
Они отошли от дороги метров на сто. Продираясь через кустарник, вышли к поляне на которой росли уродливые деревья.
– Дальше не пойдём, – Курбатов полез в вещмешок, достал две бутылки с пивом.
Одну отдал водителю, другую оставил себе.
– Холодненькое! – протянул Иваненко. – Ещё бы рыбки вяленой!
– Перебьёшься! – старшина кивнул и пленника швырнули на землю.
Коган разрезал верёвку, сорвал с несчастного дерюгу. Грязный, облепленный соломой, парень напоминал загнанного зверя. В глазах ужас, искажённый судорогой рот. Одетый в свитер и рваные армейские штаны, он дрожал от холода.
– Ну, что приятель. Конец?! – Курбатов присел на корточки, потягивая пиво, посмотрел на человека. – Не надо было жадничать!
– От-т-т-пусти! – едва слышно, проговорил пленник. – Я покажу схрон. В нём пять камушков, хватит на хорошую тачку.
– Камушки? – усмехнулся Курбатов. – Артефакты что ли? Не интересует!
– Тогда поделюсь деньгами. Тебе ведь нужны деньги?
С мольбой в глазах, пленник посмотрел на Иваненко, на Когана и Елисеева.
– Что вам стоит. Отпустите. Никто даже не узнает...
– Пустое, – отрезал старшина. – Я не могу нарушить обязательства. Иначе быстро окажусь на твоём месте.
Курбатов выпрямился, допил пиво и швырнул бутылку на землю. Бутылка ударилась о бревно, осколками разлетелась в разные стороны.
– Ладно! Не люблю разводить антимонии, – Старшина вынул из кобуры «Беретту», снял с предохранителя и выстрелил пленнику в ногу.
Несчастный закричал и схватился за колено. Хлынула кровь, пытаясь зажать рану, парень согнулся пополам.
– Теперь вы! – Курбатов протянул пистолет Когану и Елисееву. – Сделайте так, чтобы точку поставили салаги.
Антона трясло от ужаса. У него на глазах, безжалостные убийцы расправлялись с человеком и делали это самым жутким способом. Они убивали его медленно, нанося страшные увечья. Коган сунул пистолет Васяну и, словно под гипнозом, тот выстрелил парню в плечо. Выстрел эхом разнёсся над лесом, оглушил и потряс.
Пленник был всё ещё жив. Он истекал кровью. Обезумевшими глазами смотрел прямо на него.
– Твоя очередь, – Курбатов забрал у Васяна пистолет, протянул Антону. – Давай, не задерживай общество.
– Н-н-нет! Это не правильно, – Антон затряс головой. – Я не могу. Он мне ничего не сделал.
– Не тормози боец! – в голосе старшины зазвенел металл. – Делай своё дело. И сегодня вечером угощу пивом.
– Я не могу. Вы что? – Антон попятился, сжимая автомат направил ствол на командира. – Вы все чокнутые.
– Дай сюда! – Курбатов схватил автомат, сорвал с плеча. – Придурок! Не понимаешь, что подписываешь себе приговор?
Все замолчали. Тишину нарушали только стоны и прерывистое дыхание умирающего.
– Чёрт с тобой! – выпалил Курбатов. – Так тому и быть.
Он резко вскинул руку. Выстрелил. Пуля попала пленнику в лоб и тот затих. Засунув пистолет в кобуру, старшина вынул из автомата магазин, швырнул АК на землю.
– Что с парнишкой? – спросил Иваненко. – Свидетель как-никак.
– Думай. У тебя вон какая башка.
– Что тут думать. Замочим!
Антон задрожал и не в силах произнести слово, попятился. Он не мог поверить, что Иваненко, деревенский парень с добрыми глазами и мягким голосом, так легко решил его судьбу. Ещё вчера, он угощал его сигареткой, а сегодня с тем же добродушием пророчил смерть.
– Рядовой Остапенко дезертировал из части, – обращаясь к подчинённым закричал Курбатов. – Забрал оружие и скрылся на заражённой территории. Всем понятно?
Старшина с размаху ударил Антона в зубы и тот растянулся на земле.
– Мои приказы не обсуждаются! – выкрикнул он, пиная его в живот. – Пустите ему кровь. А потом свяжите, чтобы с ним разобрались звери.
– Неплохо придумано, – усмехнулся Иваненко. – «Дезертира сожрали мутанты». Никто даже сомневаться не станет.
Коган и Елисеев подняли Антона, подвели к Васяну.
– Давай! Вмажь ему как следует! – бросил Коган. – Потом мы.
– Васян ты что!? – дрожащим голосом проговорил Антон. – Мы ведь с тобой последнюю папироску делили.
Но Васян ударил изо всех сил. Антон согнулся и, хватая ртом воздух, упал на колени.
Коган и Елисеев добавили кулаками, а Иваненко с какой-то нечеловеческой злобой ударил ногой.
– Хватит, – рявкнул Курбатов. – Вяжите поганца и валим отсюда.
Антон тупо смотрел на мучителей, в памяти постоянно всплывал последний день на гражданке. Иваненко связал ему за спиной руки, стреножил, чтобы не смог уползти. Коган забрал наручные часы, флягу и нож.
– Звери тут лютые, – заметил Иваненко. – Мигом мясо с костей снимут. Даже не почувствуешь.
– Сволочь, – прошептал Антон. – Мразь и гнида.
– Согласен, – протянул сержант. – Ну, какой есть!
Он глумливо похлопал его по лбу, выпрямился и подошёл к старшине.
– Готов. Ночью его приберут вместе с трупом.
– Пошли! – старшина повернулся и зашагал к дороге. – Мне некогда. И настроение паршивое.
Они уходили один за другим; Васян задержался. Молча подошёл и робко, чтобы никто не заметил, швырнул что-то в траву. Он едва качнул головой, побледнел от волнения и, отвернувшись, быстро зашагал прочь.
– «Уходят, – подумал Антон. – Сволочи, уходят!»
От ужаса в висках застучала кровь, захотелось крикнуть, остановить. В эту минуту, он готов был на всё, только бы его не бросали в этом кошмарном, смертоносном лесу.
В двух шагах от него лежал изуродованный мертвец: глаза открыты, рот перекошен.
– «Ему уже всё равно, – промелькнуло в голове. – А мне?»
От дороги разнёсся натужный рёв движка. Кто-то надавил клаксон и резкий сигнал больно ударил по перепонкам.
– Я хочу жи-и-ить! – закричал Антон. – Подонки вернитесь!
Он услышал отдалённый лай, злобное подвывание неведомых тварей. По спине пробежала дрожь, и от страха выступил пот. Антон вспомнил про Васяна, извиваясь ужом, подполз к тому месту, где он стоял. Изумрудом в траве блестел треугольный осколок.
– Стекло! – усмехнулся он. – Лучше бы застрелил.
Антон зацепил его пальцами, выворачивая запястья, попробовал разрезать верёвку. Но стекло кромсало кожу, а не верёвку, пальцы стали липкими и скользкими от крови. От отчаяния хотелось выть, он стиснул зубы, до хруста вывернул кисть правой руки. С трудом удалось перерезать несколько нитей, а потом вдруг пришло безразличие.