– «Чёрт! – вспомнил Демидов. – Совсем вылетело из головы. Завтра надо заскочить в этот старинный домик».
Он никак не мог забыть, маячивший перед глазами ствол, жуткий, бессмысленный хохот патлатого подонка.
– Ладно, – Алекс растянул губы в улыбке, не раздеваясь улёгся на диван. – Сон – лучшее лекарство.
Демидов сидел у окна. Перед глазами мелькали деревья, дачные домики. Под стук колёс хорошо дремалось, откуда-то издалека доносились голоса пассажиров, кто-то смеялся.
– «Изматывает работёнка, – промелькнуло в голове. – Зато занимаюсь любимым делом».
Электричка обогнула заросший соснами мысок, и показалась изумрудная полоска моря. Алекс встрепенулся, потянувшись, посмотрел на сверкающую в солнечных лучах гладь.
Фасад усадьбы удручал. Замшелые почерневшие кирпичи, плющ на стенах. Мутные стёкла витражей. На фронтоне надпись: «Friendly House».
– «Надо же! А вчера не заметил, – Демидов прошёл через распахнутую калитку, постоял немного во дворике. – А домик-то ещё немецкий».
Он вошёл в прихожую, сразу же посмотрел на «Уиджу». Доска и указатель лежали на тех же местах. Прикрыв дверь, он подошёл к журнальному столику и осмотрелся.
– «Как будто бы ничего, – подумал он. – Значит будем ждать».
Взяв спиритическую доску в руки, Демидов прошёл в гостиную и положил её на обеденный стол. Ни обоев, ни старомодной драпировки, стены комнаты были выкрашены одним цветом, и в самом тёмном углу Алекс сразу же заметил следы чёрной плесени. Перед столом стояло кресло-качалка с клетчатым пледом, на сиденье лежал потрёпанный томик Гёте.
Алекс улыбнулся, подошёл к окну. На колючках шиповника весело щебетали воробьи, за забором лаяла соседская собака.
– Ладно, подождём! – повторил вслух Демидов.
У стены стоял удобный диванчик, на который он и уселся. Вспомнилось детство, бабушкин домик за городом. Конечно он не был таким роскошным, как этот бюргерский коттедж, но в нём было самое главное – уют. Алекс закрыл глаза, вспомнил блины со сметаной, домашнее молоко.
– «Воспоминания увлекательная штука», – засыпая подумал он.
Тревога. Странное гнетущее ощущение. Демидов вздрогнул, раскрыл глаза и, стараясь не шевелиться, осмотрелся. По комнате расползался мутный холодный воздух, мерцал фитиль керосиновой лампы. За окном уже стемнело и всё та же соседская собака, тоскливо и протяжно завывала где-то за забором.
В кресле, перед столом, сидела старушка. Она медленно двигала указателем по буквам «Уиджи» и что-то бормотала под нос. Алекс встал, нерешительно осмотрелся и шагнул к столу.
Седые волосы собранные в высокую причёску, строгий костюм. Старая женщина излучала сизый рассеянный свет, но этот свет казался грязным и тягучим, словно копоть.
– Кто вы? – спросил Алекс. – Почему вы здесь?
– Hinweg mit dir! – не поднимая головы, проговорила старушка. – Hinweg mit dir!
– Как грубо! – Алекс обошёл вокруг стола и встал напротив. – Назовите своё имя!
– У-б-и-р-а-й-с-я прочь! – повторила старуха. – П-о-ш-ё-л вон!
– Имя! – зарычал Алекс. – Назовите своё имя.
Старушка перестала играть указателем и медленно подняла голову. Серое вытянутое лицо, тонкие губы и большие жабьи глаза.
– «Неужели они так и должны выглядеть? – подумал Демидов. – Мороз по коже!»
Человекоподобное, излучающее гнев создание медленно поднялось. Алекс услышал, как заскрежетали зубы, как задрожал наполняясь жаром воздух.
– Я, Матильда Хартман, – скрипучим голосом, ответила женщина. – Убирайся прочь! Варвар!
Она уставилась на него мутными, немигающими глазами, и Алекс почувствовал как на лбу выступил пот. Лицо призрачной женщины мгновенно потемнело и исказилось нечеловеческой злобой.
- Вар-р-р-вар! - зашипела она. - Runter von meinem land!
Оскалив редкие зубы, Матильда Хартман закричала и, вскинув руки, бросилась на Алекса. Она вцепилась в его шею и, бормоча ругательства, опрокинула на пол. Алекс зажмурился, сжался в комок. Сила с которой старушка наносила удары потрясла, но он понимал, что если начнёт сопротивляться, буйный дух его убьёт.
– Я ничего вам не сделаю, – выкрикнул Демидов. – Я друг.
Закрыв лицо руками, он в ужасе пытался вспомнить всё, что по этому поводу писали коллеги-спиритуалисты. Но ничего вразумительного на ум так и не пришло.
– Хватит, – закричал он. – Хватит. Я прошу!
Через минуту удары ослабли, а потом и вовсе прекратились. Алекс отполз к стене, опёршись на неё рукой, поднялся на ноги.
Старушка снова сидела в кресле-качалке и невозмутимо водила указателем по доске.
– Сильна чертовка! – приходя в себя, прошептал Алекс. – Должно быть здорово муженьку от неё доставалось.
Демидов отряхнулся, потрогал здоровенную шишку на лбу и сморщился от боли.
– «Теперь надо выяснить почему эта тварь здесь застряла».
Он выждал несколько минут, словно вор подкрался к столу и заглянул через плечо Матильды.
Буква за буквой, она выводила одно и то же слово. Иногда медленно, иногда так быстро, что Демидов не замечал ничего, кроме мелькавших над «Уиджей» рук.
– «Имя, – промелькнуло в голове. – Она выводит какое-то имя, значит при жизни, Матильда Хартман вызывала духов».
Алекс наклонился над столом.
– G-u-n-t-h-e-r, – проговорила старушка. – Mein armer Sohn. Бедный мой сын.
Демидов улыбнулся, удовлетворённо качнул головой и отошёл в сторону.
– Теперь всё ясно. Что-то тяготит вашим...
Он осёкся на полуслове и замер. До слуха отчётливо доносились звуки шагов. Кто-то медленно спускался по скрипучим деревянным ступеням.
– Проклятье! Эта старуха здесь не одна.
Когда звук шагов смолк, внутри всё оборвалось. Визитёр остановился на лестничной площадке и это означало, что он почувствовал присутствие постороннего. Алекс судорожно сглотнул, всмотрелся в «маслянистую» темень лестничного пролёта.
– Никуда ты не денешься, – прошептал он. – Если бы я не знал вашего брата.
Он осторожно подошёл к ступеням, прислушался.
– Эй! Кто здесь? – спросил Алекс. – Я не причиню вреда...
Тишину разорвал жуткий яростный вопль. По ступеням загромыхали ботинки, и во тьме сверкнули два жёлтых огонька. Демидов попятился, пытаясь увернуться шарахнулся в сторону, но было поздно. Неведомая сила подхватила его и отшвырнула к столу. Тёмная грузная масса затмила свет, и вдруг из этой страшной массы вышел пожилой мужчина. Высокий, седовласый, с бульдожьей челюстью. Черты лица были искажены злобой и ненавистью. Всё та же сияющая копоть вокруг фигуры, серый цвет кожи.
– Альберт, у нас гость! – проговорила Матильда. – Это вор. Он пришёл, чтобы нас ограбить.
Она пронзительно и визгливо рассмеялась.
– Альберт Хартман! – выкрикнул Демидов. – Я не вор, я друг.
Старик свирепо выпятил нижнюю челюсть, зарычал и запустил пятерню в шевелюру Алекса. Он протащил его несколько метров и вдруг отпустил. Демидов с трудом подавил боль, бросился к дивану и бесцеремонно уселся на край.
– Чёрт! Больно же!
Альберт криво усмехнулся, шагнул к Матильде и обнял её за плечи.
– Они постоянно приходят и берут что хотят, – басом проговорил старик. – Мерзавцы.
– Почему вы здесь? – спросил Алекс. – И что случилось в этом доме?
– За час до полуночи! – прошептала Матильда. – Придёт время, и откроется истина.
Демидов посмотрел на часы. Тяжело вздохнул и откинулся на спинку.
– Значит через тридцать минут откроется истина? Подождём!
Странное оцепенение овладело Матильдой и Альбертом. Теперь они напоминали восковые фигуры, вокруг которых, пульсируя, циркулировало грязно-серое сияние.
– Знать бы чего от вас ждать, – прошептал Алекс. – Дерётесь вы, будь здоров.