— Не могу сказать, что удивлён.
Местные жители презирали Адали, считали их язычниками и колдунами, виновными во всём — от преступлений до плохих урожаев. Тот факт, что чума началась в Лагере, где жило непропорционально большое количество Адали, почти гарантировал, что всех собак повесят на них.
— Скоро начнётся кошмар, инспектор, — заметил Коди.
— Похоже на то.
— Думаете, люди начнут строить козни? — спросил Зак. — Для Адали, я имею в виду?
«А он действительно умён», — подумал Коди.
— Надеюсь, до этого не дойдёт, — сказал Ленуар, но Коди видел, что инспектор сам в это не верит.
Как и Зак.
— Но это всего лишь глупый слух. Они не мог знать наверняка!
— Иногда достаточно и одного слуха, — ответил Ленуар.
— Но это не справедливо, — нахмурился мальчишка. — Это как монахини в приюте: они всегда считают, что я в беде, даже когда это не так. Они не знают, но думают, что знают. Где-то что-то услышали — и вот, я уже скребу кастрюли!
Губы Ленуара дёрнулись, словно он пытался скрыть улыбку.
— Ты прав. С людьми часто обращаются так, как будто они виновны, лишь из-за того, что они не могут доказать свою невиновность.
— Ты можешь это доказать, — сказал Зак с абсолютной убежденностью.
«Ага». Коди начинал понимать, что Ленуар нашёл в мальчике.
— Я удивлен, что тебя волнует судьба Адали, — сказал он, — после того, что они с тобой сделали.
Зак склонил голову набок.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, тебя ведь похитили Адали.
— Те, кто меня похитил, уже мертвы.
— Конечно, — кивнул Коди, — но некоторые переносят свою неприязнь на целый народ.
Зак посмотрел на него так, словно сержант нёс какую-то чушь.
— Вспомни, какую жизнь он ведёт, сержант, — вполголоса произнёс Ленуар. — Он жил на улице с шести лет. Он видел зло от людей всех рас, всех возрастов и обоих полов. Не может же он ненавидеть всех.
Затем он повернулся к Заку и продолжил:
— Мы с сержантом позаботимся о чуме, а у тебя есть дела на пристани.
Зак протянул руку, в которую Ленуар бросил несколько монет.
— Никакого пива, — сказал он, приподняв одну бровь, чтобы показать, что говорит серьезно. — Я узнаю.
Зак закатил глаза.
— Не надо говорить это каждый раз.
— Если услышишь что-нибудь интересное, сразу же найди меня. В противном случае, мы встретимся через два дня. Но не здесь — в «Придворном». Мой желудок больше этого не выдержит, — инспектор нахмурился и посмотрел на вино.
— А меня вполне устраивает, пока здесь готовят стейк.
Мальчик направился к двери; его худенькая фигурка легко пробиралась сквозь толпу.
Коди и Ленуару потребовалось больше времени, чтобы дойти до выхода, и догнали Зака они уже только снаружи.
— Так вы собираетесь найти способ остановить чуму? — спросил мальчик перед тем, как они разделились.
— Я инспектор, Зак, а не доктор.
— Но вы же ищете вещи. Может, найдёте и лекарство.
— Лекарство — это не то, что можно выследить, как убийцу. Его создают с помощью науки, а у меня никогда не было способностей к ней. Мы должны полагаться на других, чтобы найти способ остановить чуму, и боюсь, это произойдёт нескоро.
— Жаль… — Зак нахмурился, словно что-то осознал. — А если заболею я? Или вы?
Мальчик, казалось, был одинаково обеспокоен обеими перспективами.
«Он действительно восторгается Ленуаром», — подумал Коди. Значит, инспектор не совсем одинок.
— Иди домой, Зак, — произнёс Ленуар. — Пока ты в безопасности. Мы оба в безопасности.
Но Коди видел, что инспектор сам в это не верит.
Глава 5
— Три тысячи с небольшим, — сказал Коди, пододвигая отчёт к Ленуару. — Это больше полутора тысяч смертей за последние три дня.
— Я умею считать, сержант.
Ленуар протянул руку за отчётом, но замер на полпути. Что могли бумаги сказать ему такого, чего он ещё не знал?
— Вы ведь разговаривали вчера вечером с мальчишкой? Он что-нибудь выяснил? — в голосе Коди послышался едва заметный намек на надежду.
— Пока ничего.
«Ничего». Это стало их девизом, постоянным спутником их разговоров.
После дня, проведённого в Медицинском колледже, они не узнали ничего.
Дилижанс, почта, речной паром — и везде всё одно и то же.
— И снова ничего, — из раза в раз расстроенно повторял Ленуар.
Коди кивнул, и на мгновение они оба просто уставились на отчёт; чёртова бумага, лежащая между ними, казалось, насмехалась над их бессилием.
Большой палец Ленуара выбивал беспорядочный ритм по поверхности стола, а нога подпрыгивала в такт. Он редко чувствовал себя таким беспомощным.