Ленуар попытался сесть.
Шторы были задёрнуты, но одной масляной лампы было достаточно, чтобы осветить все четыре стены его крохотной квартирки. При её свете он увидел обычный беспорядок: шкафы приоткрыты, камин не убран, потертое одеяло небрежно свалено в ногах единственного мягкого кресла.
Мерден сидел за столом с чашкой чая.
Другой человек, возможно, почувствовал бы себя неловко, если бы в его доме на несколько часов оставался без присмотра практически незнакомый человек, но только не Ленуар.
Ничего личного прорицатель тут бы не нашёл.
На письменном столе Ленуара были разбросаны бумаги, но ни одна из них не являлась личной корреспонденцией.
На стенах висели портреты, но это были не друзья и не родственники.
Единственной по-настоящему личной вещью в комнате были его книги, одна из которых лежала открытой перед Мерденом. Когда Ленуар увидел название, его удивление на мгновение пересилило боль.
— Вы читаете по-арренейски?
— Пока нет, — прорицатель отхлебнул чая.
Ленуар не стал настаивать.
— Как я сюда попал?
Пока он задавал этот вопрос, в его голове промелькнул образ — короткий и смутный, как полузабытый сон: кто-то схватил его за руку и взвалил на плечо.
— Вы меня принесли?
Мерден вскинул брови.
— Я польщен, что вы считаете меня способным на такой подвиг, но нет — вас нёс не я. Это был сержант Коди.
Ленуар хмыкнул. Он чуть было не выразил словами свое удовлетворение новостью о том, что Коди избежал бунта и остался невредим.
— Где он сейчас?
— Полагаю, в участке.
— А Изар?
— Сержант-адали? Не знаю.
— Что случилось на баррикадах?
Мерден покачал головой и сделал еще один глоток чая.
— Я не думаю, что они смогли проломить стену, но точно утверждать не возьмусь. Когда мы вас вытаскивали, бунт всё ещё продолжался.
— И как давно это было?
На лице Мердена промелькнуло раздражение.
— Возможно, будет лучше, если вы зададите все свои вопросы сразу, инспектор, и избавите меня от этого утомительного допроса. Или мне их угадать?
Он начал загибать длинные пальцы.
— Вы были без сознания около десяти часов, в основном из-за целебного чая, который я вам дал. Вас ударили камнем по затылку. Я не знаю, кто бросил камень. Я не знаю, кто выжил, а кто нет. Я не знаю, действует ли карантин до сих пор, или зараженные жители Лагеря кишмя кишат по всем Пяти Деревням, знаменуя собой начало конца света. Что-нибудь еще?
Ленуар бросил на него спокойный взгляд.
— Думаю, вы ответили на все мои вопросы. Спасибо. Но давайте не будем притворяться, что вы находите мои вопросы скучными. Вы раздражены, потому что сами полны вопросов, но были вынуждены сидеть здесь, наблюдая за мной, и поэтому не смогли получить ответы.
Мерден допил чай.
Ленуар осторожно встал и с удивлением обнаружил, что, если не считать головной боли, он чувствует себя более или менее здоровым.
Он умылся, постарался уложить волосы поверх компресса целебной грязи на затылке и проверил шкафы в поисках чего-нибудь съестного. Последнее было притворством, ибо у него дома никогда не было готовой еды.
— Нам лучше всего отправиться в участок, — сказал он. — Мы сможем выяснить, что случилось, и посмотреть, можно ли будет сегодня вернуться в Лагерь. Надеюсь, Одед все ещё нас ждет.
— Как пожелаете.
— И Мерден… Спасибо вам.
Золотистые глаза прорицателя оторвались от страницы.
— Я уже говорил об этом раньше, инспектор: вы наделены сверхъестественным запасом везения.
— Похоже, что так. Так может, ещё раз его испытаем?
Мерден улыбнулся и подхватил плащ.
* * *
— Изар жив, — произнёс Коди. — Но в строй вернётся ещё не скоро.
Ленуар облегчённо кивнул.
Инспектор никогда не признавал этого вслух, но Коди знал, что Ленуару нравится Изар. Адали был тихим, надежным и умным — все черты, которыми восхищался Ленуар. И именно в такой последовательности.
— Кто ещё был ранен? — поинтересовался инспектор.
Коди пробежал глазами по списку.
Более десятка часовых и двое сержантов были серьезно ранены во время беспорядков, и еще у многих остались шишки, синяки и переломы костей. Что же касалось гражданских лиц…
— Восемь убитых и бесчисленное множество раненых, — сказал Коди, изучив документ, — но, по крайней мере, через баррикаду они не прошли.
Ленуар вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Департаменту полиции потребуются годы, чтобы восстановить свою репутацию, особенно в Лагере.