— Нет, сержант, боюсь, не вижу. Эти брайлишские приспособления неоправданно сложны. Неужели нельзя обойтись обычной цепью? Одно движение — и он уже скован. И не нужно весить девяносто килограммов, чтобы прижимать к земле преступника, пока ищешь ключи от наручников.
Коди искоса посмотрел на него.
— Ну да, скован. И с переломанными запястьями. Вам не кажется это варварством? — Коди защёлкнул второй наручник и перевернул вора.
— Не знал, что целью создания наручников было облегчение страдания преступников.
— А если человек окажется невиновным?
Ленуар наклонился, чтобы поднять упавший рюкзак вора.
— А если он невиновен, то не стоит надевать на него наручники.
Ленуар засунул руку в сумку, зашипел и достал обратно. На большом пальце выступили несколько капель крови.
— Что это? — спросил Коди.
Ленуар вытащил обломок деревянной рамы, с которой свисал кусок холста. Вся картина превратилась в потрёпанный мусор.
— А вот и «Вечерний сад». Точнее, то, что от него осталось.
Коди поморщился.
— Лорду Эйнхорну это не понравится. И шефу тоже.
— Любовь лорда Эйхорна к этой чудовищной картине, вероятно, улетучилась, иначе он не выставил бы её на аукцион. А что касается шефа… Защита произведений так называемого искусства — не наша забота. Мы — полиция, а не смотрители музея.
Слова Ленуара, похоже, не убедили Коди. Он пнул задержанного носком сапога, и тот что-то простонал о своих ногах.
— Скорей всего, сломаны, — заключил Коди. — Хотите, чтобы я его потащил, инспектор?
Ленуар ни на секунду не сомневался, что крепкий сержант достаточно силён для этого, но вопрос всё равно показался ему странным.
— Ты — сержант, Коди, а не какой-то новичок из ищеек. Оставь подъём тяжестей дозорным.
— Пойду найду кого-нибудь из них, — кивнул Коди и рванул в сторону Уоррик-Авеню.
Ленуар рассеянно прижал к стене потрёпанную картину. Он внимательно рассматривал её яркие цвета, резкие, отрывистые штрихи, грязное полотно. Сад, который может полюбить лишь житель Брайленда.
— Я попрошу судью быть снисходительнее, друг мой, — пробормотал он вору. — Вы, несомненно, оказали обществу неоценимую помощь, уничтожив эту картину.
* * *
— Уничтожена, — произнёс шеф Лендон Рек. — Уничтожена…
Ленуар пожал плечами.
— Ну, я не был бы так категоричен. Уверен, её можно восстановить, хотя и не представляю, зачем это кому-то делать.
Шеф с усмешкой взглянул на инспектора.
— А ты у нас теперь художественный критик?
— Я арренеец, шеф. Мы все — критики.
Рек фыркнул.
— Ну да: дегустационные критики, модные критики, театральные критики…
— Здоровая критика формирует характер.
— Думаю, это объясняет, почему вы такие скромные люди.
Губы Ленуара дрогнули в едва заметной улыбке.
— Безусловно.
Но веселье длилось недолго; лицо шефа вновь омрачилось, и он нахмурил густые седые брови.
— Не объяснишь мне, почему мой лучший инспектор сам выслеживает вора? Это ведь его работа, — Рек ткнул пальцем в Коди.
Ирония этой нотации не ускользнула от Ленуара. Неудивительно, что Коди ведёт себя, как патрульный, если Ленуар сам ведёт себя как простой сержант.
— Я не совсем его выслеживал, — ответил Ленуар, немного защищаясь. — Я просто хотел найти его убежище, но никак не ожидал столкнуться с вором.
Рек откинулся в кресле и жестом приказал Ленуару продолжать.
— Картина была украдена вчера из аукционного дома. Его Светлость пожелал вернуть её и попросил меня лично. Я намеревался найти убежище вора и позвать стражу, которая и привела бы преступника сюда.
— Но план пошёл псу под хвост, — услужливо вставил Коди.
— И в конечном итоге, ты сам погнался за вором через весь Эвенсайд, — покачал головой Рек. — Не знаю, что на тебя нашло, Ленуар. Несколько месяцев назад я едва смог заставить тебя заинтересоваться расследованием убийства, а теперь ты рискуешь жизнью из-за украденной картины. Давно не находился на волосок от смерти, да?
На этот раз Ленуар предпочел сделать вид, что не заметил иронии.
— Я думал, вы захотите, чтобы я взялся за это дело, шеф, ведь лорд Эйнхорн — один из главных покровителей Департамента полиции.
— Будто я не знаю! И теперь мне придётся объяснять Его Светлости, каким образом подобное произведение искусства оказалось уничтожено!
— Если хотите, я сам ему это объясню.
Рек снова усмехнулся.
— Нет уж, спасибо. Лорд Эйнхорн должен понять, как мы сожалеем, что картины больше нет.