Вот почему было так важно выбраться из этих быстрых вод на твердую землю.
— А что по поводу грузов? — поинтересовался Ленуар. — Ты в них заглянул?
Зак вытащил клочок бумаги и протянул его инспектору.
— Смотрите сами.
Ленуар глянул на листок.
— Это неудобочитаемо, Зак.
— Что?
— Неудобочитаемо, — инспектор раздраженно помахал страницей. — Это значит — невозможно прочитать.
Зак нахмурился.
— Вот вам и благодарность. Я — единственный сирота в Пяти Деревнях, который умеет писать, а вы жалуетесь на мой почерк.
Ленуар остался невозмутим.
— Ты умеешь писать, потому что именно я заплатил за твои уроки, но теперь сомневаюсь, что мои деньги стоили того.
Зак угрюмо ткнул вилкой в бифштекс.
— Все равно там не написано ничего стоящего. Специи и хлопок, хлопок и специи. Немного вина и крепких напитков, — Зак пожал плечами и сунул вилку в рот. — Вот и всё.
— Это все, что пришло с тех пор, как ты начал наблюдать за пристанью?
— В основном. Ещё я вписал товары, которые были доставлены в порт раньше, но разгружались при мне, — он ткнул пальцем в низ страницы.
— Жорель тыличестика? — озадаченно прочитал Ленуар. — Аленький суслик?
Зак выхватил листок из рук инспектора.
— Корень тысячелистника и ангельское сусло, — сказал он, возвращая его.
Брови Ленуара поползли вверх.
— Нам действительно нужно обсудить твоё правописание, Зак.
— А что это вообще такое? — спросил Зак, прежде чем Ленуар успел выполнить угрозу.
Инспектор пробежал глазами страницу и покачал головой.
— Даже не знаю. Больше специй, скорее всего, судя по объёмам. Возможно, сейчас ты ешь именно их.
Зак посмотрел на свою тарелку, но увидел только бифштекс с кровью и масло с кусочком петрушки. Он не очень любил петрушку, но так, по крайней мере, у него на тарелке была какая-то зелень. Сестра Неллис всегда говорила, что мясо нужно есть с зеленью.
— Больше ничего? — уточнил Ленуар.
Зак пожал плечами.
— Я встретил парня, который знал сержанта Коди. Похоже, он ему не очень нравился. Возможно, сержант однажды посадил этого парня в тюрьму.
— Вполне возможно. В бытность стражем Коди много времени проводил в патруле на пристани.
— Вот как? — Зак опустил вилку и нож. Вот, наконец, тема, которая его действительно интересовала. — И как долго ему пришлось быть стражем, прежде чем он стал сержантом?
Зак пытался подсчитать, сколько времени ему потребуется, чтобы пройти путь от ищейки до инспектора, ведь он никогда не спрашивал у Ленуара напрямую.
— Меньше пяти лет, но это исключительный случай. Сержанта Коди повысили очень рано.
— Почему? Потому что он такой большой?
Ленуар фыркнул.
— Брось, Зак. Если бы это было так важно, разве стал бы я инспектором?
— Наверно, нет. — Ленуар не был худым, но и крупным его назвать было нельзя.
— Коди был произведен в сержанты по моей рекомендации, потому что он компетентный следователь. И намного способнее, чем большинство его сверстников.
— И почему он такой особенный?
Ленуар склонил голову набок, глядя на Зака так, словно мог смотреть сквозь его глаза прямо в затылок.
— Скажи мне, что ты видишь, когда смотришь на Коди?
«Своё будущее, надеюсь», — подумал Зак, но вслух произнёс:
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Если бы ты был следователем, какие выводы ты мог бы сделать о Брэне Коди, изучив лежащие перед тобой факты?
Опять эта игра. Ленуару она нравилось. Заку же она нравилась только тогда, когда у него хорошо получалось. В противном случае, он чувствовал себя глупым ребенком. Мальчишка нахмурился, размышляя.
— Как ты думаешь, сколько лет сержанту Коди? — подсказал Ленуар.
Зак пожал плечами.
— Двадцать с хвостиком.
— Двадцать шесть.
Заку не казался двадцатишестилетний парень таким уж молодым, но он не стал произносить этого вслух, а Ленуар посчитает себя совсем уж стариком.
— Ну ладно, ему двадцать шесть. И что с того?
— Он — парень симпатичный, правда?
— Наверное. Я не очень-то над этим задумывался.
Это было не совсем так. Даже Зак заметил, как барменша в «Фиркине» вчера вечером смотрела на сержанта Коди. Она никогда так не смотрела ни на Ленуара, ни на других посетителей.
— Симпатичный парень, — продолжал Ленуар, — двадцати шести лет, с приличной работой. И, тем не менее, не женат. — Леунар наклонился вперед, приподняв одну бровь. — О чем тебе это говорит?
— Может быть, он не хочет жениться.