В воздухе висел запах гниющей плоти, как на скотобойне в жаркий день.
Ленуар прикрыл рукой нос и рот, чтобы его не вырвало.
Коди сделал то же самое, инстинктивно делая шаг назад, наткнулся на стол и умудрился схватиться за него, чтобы не упасть. Зазвенели инструменты, и Коди тихо выругался.
Лидман и его молодой помощник обернулись на звук. Лица обоих мужчин были обвязаны шарфами.
— Господа, вам не стоит сюда заходить! — крикнул доктор. — Здесь небезопасно!
— Мы из Департамента полиции, — ответил Ленуар, прикрывая рукавом лицо. — Нас прислал лорд мэр.
Лидман нахмурился.
— Хорошо. И, тем не менее, здесь опасно находиться. Подождите снаружи, я скоро подойду, — он повернулся к своему помощнику и добавил: — Ещё десять минут кровопускания — и ни секундой больше. В этих людях и так осталось слишком мало крови.
Кровопускание?
Ленуар вновь взглянул на ближайшую койку: некоторые из пятен, которые он принял за синяки, на самом деле оказались пиявками.
Ну, естественно. Брайлишские лекари и их пиявки.
Коди посмотрел на Ленуара и сморщил нос.
«Вот видите? — говорил он всем своим видом. — Шарлатаны».
Они покинули палатку без каких-либо возражений и стали ждать, когда к ним выйдет Лидман. Несмотря на то, чему они только что стали свидетелями, ни один из них не проронил ни слова, и между мужчинами повисла гнетущая тишина.
Они молча наблюдали, как между палатками сновали монахини с окровавленными тряпками в руках, ведрами с тёмной жидкостью и другими предметами, которые Ленуар не хотел рассматривать.
У входа в одну из палаток появились двое молодых людей — по-видимому, студентов-медиков, — с носилками, накрытыми простынёй. Судя по размеру накрытого тела, это был труп ребёнка.
Наконец, к ним подошёл Лидман.
— Где вы их хороните? — нарушил тишину Ленуар.
Доктор снял обмотанный вокруг рта и носа шарф, открывая доброе лицо, испещрённое морщинами.
— В траншее на краю леса. У нас больше нет времени на отдельные могилы для каждого.
Он протянул руку для приветствия. И широко улыбнулся, когда Ленуар замялся.
— Вы осмотрительны, и это мудро. Но не стоит беспокоиться: я никого не касаюсь голыми руками.
Пока он говорил, Ленуар заметил кожаные перчатки, засунутые в карман плаща доктора. Сам плащ был, похоже, обработан неким воском, а полы плаща оказались необычайно длинными и доходили до самой земли. Доктор не хотел рисковать.
— Инспектор Николя Ленуар, — представился мужчина, пожимая руку доктора. — А это сержант Коди.
— Хорст Лидман из Медицинского колледжа. Но думаю, вы это и так уже знаете.
Он указал на маленькую зеленую палатку, стоявшую отдельно от остальных.
— Прошу туда, инспектор. Здесь не намного безопаснее, чем в лечебной палатке.
Они направились за доктором в зелёную палатку, которая оказалась импровизированным кабинетом и штабом. Практически всё пространство занимал стол, заваленный книгами и журналами, оставляя лишь небольшой участок для нескольких стульев. Помещение освящали тусклым светом несколько фонарей.
«Мрачное место для мрачной работы», — подумал Ленуар, усаживаясь на один из предложенных стульев.
— Я рад, что Его Честь прислал вас, — сказал Лидман, садясь за стол. — Не был уверен, что он выполнит мою просьбу. Мне казалось, он не придал большого значения нашей теории.
В его словах не было горечи; это была просто констатация факта.
— Нашей теории? — вскинул брови Ленуар.
— И я, и мои коллеги из колледжа придерживаемся одного мнения: болезнь определённо насадили намеренно.
— И что привело вас к подобному заключению?
— К такому выводу очень легко прийти, если знать характерные черты заболевания.
Ленуар не горел желанием знать подробности, но был вынужден уточнить:
— Что вы имеете в виду?
— Существуют три фактора, — начал Лидман лекторским тоном, поднимая руку. — Во-первых, — он загнул большой палец, — мы никогда не сталкивались с подобной болезнью у нас, в Брайленде, хотя до нас и доходили слухи о её появлении гораздо севернее, за землями Адали. Я написал своим коллегам по всему Гуменору, но почти уверен, что они подтвердят одно: для их местности эта болезнь также неизвестна.
— Кенниан — портовый город, — заметил Ленуар. — Часто экзотические болезни завозят сюда на кораблях. Именно так тридцать лет назад в Аррёне появилась оспа.