Зак угрюмо ткнул вилкой в бифштекс.
— Все равно там не написано ничего стоящего. Специи и хлопок, хлопок и специи. Немного вина и крепких напитков, — Зак пожал плечами и сунул вилку в рот. — Вот и всё.
— Это все, что пришло с тех пор, как ты начал наблюдать за пристанью?
— В основном. Ещё я вписал товары, которые были доставлены в порт раньше, но разгружались при мне, — он ткнул пальцем в низ страницы.
— Жорель тыличестика? — озадаченно прочитал Ленуар. — Аленький суслик?
Зак выхватил листок из рук инспектора.
— Корень тысячелистника и ангельское сусло, — сказал он, возвращая его.
Брови Ленуара поползли вверх.
— Нам действительно нужно обсудить твоё правописание, Зак.
— А что это вообще такое? — спросил Зак, прежде чем Ленуар успел выполнить угрозу.
Инспектор пробежал глазами страницу и покачал головой.
— Даже не знаю. Больше специй, скорее всего, судя по объёмам. Возможно, сейчас ты ешь именно их.
Зак посмотрел на свою тарелку, но увидел только бифштекс с кровью и масло с кусочком петрушки. Он не очень любил петрушку, но так, по крайней мере, у него на тарелке была какая-то зелень. Сестра Неллис всегда говорила, что мясо нужно есть с зеленью.
— Больше ничего? — уточнил Ленуар.
Зак пожал плечами.
— Я встретил парня, который знал сержанта Коди. Похоже, он ему не очень нравился. Возможно, сержант однажды посадил этого парня в тюрьму.
— Вполне возможно. В бытность стражем Коди много времени проводил в патруле на пристани.
— Вот как? — Зак опустил вилку и нож. Вот, наконец, тема, которая его действительно интересовала. — И как долго ему пришлось быть стражем, прежде чем он стал сержантом?
Зак пытался подсчитать, сколько времени ему потребуется, чтобы пройти путь от ищейки до инспектора, ведь он никогда не спрашивал у Ленуара напрямую.
— Меньше пяти лет, но это исключительный случай. Сержанта Коди повысили очень рано.
— Почему? Потому что он такой большой?
Ленуар фыркнул.
— Брось, Зак. Если бы это было так важно, разве стал бы я инспектором?
— Наверно, нет. — Ленуар не был худым, но и крупным его назвать было нельзя.
— Коди был произведен в сержанты по моей рекомендации, потому что он компетентный следователь. И намного способнее, чем большинство его сверстников.
— И почему он такой особенный?
Ленуар склонил голову набок, глядя на Зака так, словно мог смотреть сквозь его глаза прямо в затылок.
— Скажи мне, что ты видишь, когда смотришь на Коди?
«Своё будущее, надеюсь», — подумал Зак, но вслух произнёс:
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Если бы ты был следователем, какие выводы ты мог бы сделать о Брэне Коди, изучив лежащие перед тобой факты?
Опять эта игра. Ленуару она нравилось. Заку же она нравилась только тогда, когда у него хорошо получалось. В противном случае, он чувствовал себя глупым ребенком. Мальчишка нахмурился, размышляя.
— Как ты думаешь, сколько лет сержанту Коди? — подсказал Ленуар.
Зак пожал плечами.
— Двадцать с хвостиком.
— Двадцать шесть.
Заку не казался двадцатишестилетний парень таким уж молодым, но он не стал произносить этого вслух, а Ленуар посчитает себя совсем уж стариком.
— Ну ладно, ему двадцать шесть. И что с того?
— Он — парень симпатичный, правда?
— Наверное. Я не очень-то над этим задумывался.
Это было не совсем так. Даже Зак заметил, как барменша в «Фиркине» вчера вечером смотрела на сержанта Коди. Она никогда так не смотрела ни на Ленуара, ни на других посетителей.
— Симпатичный парень, — продолжал Ленуар, — двадцати шести лет, с приличной работой. И, тем не менее, не женат. — Леунар наклонился вперед, приподняв одну бровь. — О чем тебе это говорит?
— Может быть, он не хочет жениться.
Зак вообще не понимал смысла в браке. Какой в нём смысл? Делиться тем немногим, что тебе удалось наскрести, с кем-то еще? Нет уж, спасибо.
— Вполне возможно, что брак его не интересует, — согласился Ленуар. — Более вероятно, однако, что это свидетельство его преданности своей работе. И его амбиций. Сержант Коди хочет когда-нибудь стать инспектором, а может, и больше. Сейчас вся его энергия сосредоточена на этом. И именно это, Зак, делает его таким особенным.
Зак задумчиво пожевал губу, как недавно жевал бифштекс.
— Значит, именно поэтому вы и не женаты?
Фырканье Ленуара было слишком тихим, чтобы мальчик расслышал.
— Ешь свой ужин, малец.
— Эй, а почему вы не едите? — Зак был так занят своим бифштексом, что даже не заметил, что Ленуар ничего не заказал.
— Нет аппетита, — поморщился Ленуар, — особенно после того, что я сегодня видел. И прежде чем ты спросишь — нет, я не хочу это обсуждать. Не сейчас.
Зак не смог скрыть своего разочарования, но и не стал настаивать. Это ни к чему не приведёт. Инспектор открывался, когда ему самому хотелось, а это случалось нечасто.
Пытаться убедить его — гиблое дело. Зак был почти уверен, что Ленуар вёл себя так же со всеми. У него даже возникло ощущение, что инспектор разговаривает с ним более откровенно, чем с большинством взрослых. Это было приятно, хотя Зак не совсем понимал, почему так происходит.
— Возвращаетесь туда завтра? — спросил он.
Ленуар кивнул.
— Завтра мы узнаем, сработало ли лечение Одеда и выздоровеют ли пациенты, которых он лечил.
— А вы как думаете?
— Даже не знаю.
В том, как он это сказал — печально и устало, даже больше, чем обычно, — было что-то такое, отчего у Зака замерло сердце.
— Когда-то в вашем городе уже была чума, да?
Прошло много времени с тех пор, как Ленуар рассказывал ему историю о революции, и Зака больше интересовали захватывающие эпизоды — солдаты, мятежники и громко скандирующие толпы, — но он помнил и кое-что еще, похороненное под всеми этими приключениями. Что-то о том, как все болели. Когда Ленуар рассказывал эту часть истории, у него был такой же печальный, усталый вид, как и сейчас.
— Да, чума была, — тихо произнёс инспектор, и его слова утонули в кубке с вином.
— И что её остановило?
— Ничего. Она остановилась сама, когда убила всех, кого пожелала.
Зак сглотнул.
— И сколько людей погибло?
Потемневший взгляд инспектора на мгновение остановился на мальчишке. Ленуар залпом осушил кубок и потянулся за пальто.
— Заканчивай ужин, Зак, — сказал он.
И ушёл.
Глава 12
— Вам удалось ночью поспать?
— Если ты, сержант, задаёшь подобные вопросы, то явно выбрал не ту работу.
Ответ был излишне раздражительным даже для Ленуара, но его нервы были натянуты до предела. И ко всему прочему, на затылке у него была шишка размером с абрикос — недавнее напоминание о бунте. Шея у него так затекла, что он едва мог повернуть голову.
— Мне тоже нет, — едко заметил Коди, будто Ленуар ещё не понял.
Во-первых, сержант щеголял с щетиной, а во-вторых, его ботинки были так невероятно блестящи, что наводили на мысль о сильной полировке где-то в течение последних нескольких часов, а следовательно — задолго до рассвета.
Такие приступы неугомонного труда были хорошо знакомы Ленуару, но едва ли требовалось самому страдать хронической бессонницей, чтобы распознать её признаки.
— Я подозреваю, что и там мы найдем то же самое, — сказал Ленуар, склонив голову в сторону маленькой зеленой палатки, где их ждали Хорст Лидман и остальные. — Будем надеяться, что Одед, по крайней мере, отдохнул. Ему сегодня предстоит много работы.
— Если предположить, что он действительно исцелил этих людей.
Ленуар что-то проворчал себе под нос. Единственное, на что он всегда мог положиться, общаясь с Коди, — хотел он того или нет, — был глупый оптимизм. Но теперь, когда это действительно было нужно, Коди сделался пессимистом.