Но охранники только стали плотнее плечом к плечу перед механизмом ворот.
— Мы получили приказ от самого лорда мэра.
Ленуар вздохнул и потянулся за пистолетом.
«Да простит меня Господь и все святые».
— Эй, стража!
С обратной стороне подъёмной решётки к воротам приближалась троица всадников, которая, очевидно, намеревалась попасть в город. Ленуар отвлёкся, опустил руку и приподнялся в седле, чтобы лучше видеть. Двое из них, судя по ливреям, были личными охранниками. Что же касается третьего, то его Ленуар сразу узнал, ибо его лицо навсегда запечатлелось в памяти инспектора.
Герцог Уоррик по своему обыкновению хмурился, и грубые черты его лица лишь заострились в свете факелов.
— Почему эти ворота заперты?
— Ваша Светлость! — Стражники неловко поклонились, не решаясь повернуться спиной к толпе.
— Разве вы не слышали моего вопроса? — Уоррик не повышал голос, но в этом и не было необходимости; его отрывистая речь достаточно хорошо прорезала шум толпы. Стражники начали заикаться в ответ, но в этот момент герцог заметил Ленуара.
— Вы. — Герцог прищурился. — Ленуар, не так ли?
— Польщён, что вы помните меня, Ваша Светлость. — Это не было ложной скромностью. Ленуар был доволен, потому что это означало, что ему удалось зацепить герцога. Его Светлость должен был знать, что есть, по крайней мере, один человек в Пяти Деревнях, который знает, кто он на самом деле.
— Вас очень трудно забыть, инспектор, — сказал Уоррик, скривившись. — И все же я никак не ожидал встретить вас здесь.
— Как и я — вас, Ваша Светлость.
Уоррик махнул рукой в перчатке в сторону рынка.
— Я приехал посмотреть на пожар. Из замка кажется, будто полгорода охвачено пламенем.
— Так и будет, если пожарным не удастся создать заградительные рвы.
— Они уже взрывают?
— Пока ещё не совсем поздно, — ответил Ленуар.
— Ясно. — Уоррик прищурился, глядя вдаль. — Но это не объясняет, почему ворота заперты.
— Это не может объяснить ни один здравомыслящий человек, — скривился Ленуар, не скрывая своего презрения.
Уоррик приподнял брови.
— Я так понимаю, вы это не одобряете?
В любой другой день Ленуар скорее отрубил бы себе руку, чем попросил об одолжении герцога Уоррика. Но позади него горел город Кенниан, а все эти люди были пойманы в ловушку…
— Ваша Светлость, умоляю вас, прикажите открыть эти ворота.
Лицо Уоррика не выражали никаких эмоций.
— По чьему приказу они закрыты?
— Так приказал лорд мэр, Ваша Светлость, — довольно громко вставил один из стражников.
— Вы хотите, чтобы я переступил через его приказ? — В голосе Уоррика послышалось легкое удивление. — Корона вступает на территорию городских властей… Это не так легко сделать, инспектор.
— Я прошу об этом не по простой прихоти. Херстингс — глупец. — В этот момент Ленуару было все равно, кто его услышит. — Он думает, что закрыв ворота, приобретёт дополнительных работников в борьбе с огнём; но все, что он сделает, это приговорит сотни людей к смерти.
— Это действительно глупо.
— Этот пост никогда ещё не занимал больший болван.
Его Светлость издал низкий, скрипучий смешок.
— Все мужчины на таких постах, как правило, дураки. Вы должны это хорошо знать. Или я ошибся в вас? — Он наклонился ближе к решетке ворот. В свете факелов его глаза, казалось, лихорадочно блестели. — Это фатальный недостаток такой системы, как наша, инспектор. Человек, подобный Херстингсу, не должен стараться заслужить свое положение; это место было его с момента рождения. А если у власти становится грамотный политик — это лишь счастливое совпадение. Но вы ведь арренеец. Вам вряд ли нужно рассказывать, насколько отсталая у нас страна.
— Аррёне не нужны дураки, Ваша Светлость.
— Возможно, и поскольку Херстингсу приходится полагаться на голоса этих людей, — он указал на толпу, — чтобы сохранить свой пост, он мог бы более тщательно обдумывать свои решения.
Ленуар фыркнул: как часто он слышал подобные высказывания до революции? Как рьяно за них обещали бороться? Однако реальность оказалась менее достойной похвалы.
Уоррик слабо улыбнулся.
— Вы полагаете, что столь лестный взгляд на демократию не может исходить от представителя аристократии?
— Я полагаю, что столь лестный взгляд на демократию может исходить только от человека, который никогда в ней не жил. Но это, конечно же, дискуссия для другого времени.
Уоррик, казалось, почти не слышал его. Он смотрел через плечо Ленуара на багровое марево над рыночной площадью.
— Этот город усвоит свой урок, — пробормотал он. — Но только не сегодня. Только не так.
— Прошу вас, Ваша Светлость, — повторил Ленуар. — Позвольте этим людям выйти.
Взгляд Уоррика снова остановился на инспекторе. Он молча рассматривал Ленуара, тщательно скрывая свои мысли за серо-стальными глазами. Затем он повернул своего коня и скрылся за пределами света факелов. Ленуар тяжело склонился к шее лошади, чувствуя своё поражение.
Из темноты донёсся голос герцога:
— Откройте ворота!
На мгновение Ленуару показалось, что ему почудилось, потому что стражники продолжали стоять и смотреть друг на друга. Затем один из приближенных Уоррика крикнул:
— Вы слышали Его Светлость! Во имя короля, откройте эти ворота!
Четверо молодых стражников поспешили подчиниться.
Ленуар позволил себе на мгновение просто глубоко вдохнуть, и его охватило невыразимое облегчение. Затем он выхватил пистолет Река, высоко поднял его и обратился к толпе:
— Ворота откроют. Они будут открыты всю ночь, и каждый, кто захочет пройти, сможет это сделать. Двигаться вы будете упорядоченно. Толкаться и пихаться недопустимо. Любой человек, который станет угрожать безопасности окружающих, будет застрелен. Я правильно говорю? — Он оглянулся через плечо на охранников.
— Так точно! — громко крикнул в ответ один из них и даже взмахнул мушкетом для пущего эффекта. — Продвигайтесь цивилизованно, или пожалеете! Времени хватит всем!
На этот раз Ленуар был безумно рад бездумному послушанию молодых солдат.
— Идите! — крикнул второй стражник. — Только двигайтесь спокойно и аккуратно!
И каким-то чудом толпа именно так и поступила, тихо и рассудительно шаркая через Королевские ворота, направляясь к пригородам и полям за ними.
Они проходили сотнями, потом тысячами, как будто каждая артерия в городе открылась, и жизненно необходимая кровь вытекала под негромкое, беспорядочное сердцебиение далеких взрывов. Всю ночь, до самого рассвета они текли рекой, затем струились ручейком, потом просачивались по каплям.
Солнце поднялось над израненным горизонтом, выщербленным на фоне окровавленного неба.
И когда, наконец, ужасное сердцебиение прекратилось и поток людей иссяк, на пустые улицы Старого города Кенниана осела, как пепел, еще более ужасная тишина.
Глава 24
Ленуар соскользнул со спины лошади. Ноги его дрожали. Он провел полночи верхом, и завтра ему будет трудно ходить пешком. И все же, глядя сейчас в глаза шефу Реку, Ленуар почувствовал, что всё это было не зря.
— Хорошая работа у ворот, — сказал шеф, потирая покрасневшие от бессонной ночи и дыма глаза. Его пальцы протерли белую полосу сквозь слой сажи на коже.
— В этом не моя заслуга. — Взгляд Ленуара блуждал по тлеющим обломкам Орлистер-Плаза. Всего несколько часов назад ему пришлось выстрелить из пистолета, чтобы очистить это место от толпы людей. А теперь оно превратилось в пустые развалины, разнесенные на куски, чтобы пламя не смогло продолжить свое ненасытное продвижение к бедному району. — Герцог Уоррик приказал открыть их.