— Если Риттер и Нэш действительно начали эпидемию, у них должна быть для этого причина. Может быть, месть?
Большую часть насилия, свидетелем которого был Зак, можно было списать на месть. Или деньги. Или месть из-за денег. «Именно поэтому я здесь и оказался».
— Месть кому? Всему городу? — Бевин покачал головой и сделал глоток эля. — Бессмыслица.
— Наверно, ты прав, — признал Зак. — Но как ты думаешь: он способен на это? Начать эпидемию чумы?
Бевин пожал плечами:
— Вполне возможно. Он никогда не проявлял особого сочувствия к ближнему.
«И это рыба называет змею скользкой». Зак подумал о вчерашнем дне, пытаясь вспомнить все, что он видел и слышал, вплоть до того момента, когда Бевин схватил его. Одно воспоминание выплыло наружу.
— Это может быть как-то связано с обезьянами?
— Чего? — Бевин посмотрел на мальчишку, как на полуумного.
Зак вздохнул.
— Забудь.
— И что же он задумал? — Бевин снова почесал бороду, глядя перед собой.
Шанс был слишком хорош, чтобы упускать.
— Если ты меня отпустишь, сможем выяснить.
Бевин бросил на него взгляд, полный жалости.
— На заставляй меня в тебе разочаровываться, щенок. У жизни и без того достаточно душевных мук в запасе, не нужно самому их искать.
«С этим не поспоришь», — с горечью подумал Зак.
— Просто мне показалось, что ты не прочь как-то напакостить Риттеру.
— Совсем не прочь. Я бы сказал, очень даже за. Но я ведь уже говорил: это бизнес. Я человек деловой и практичный, а от мести не никакой выгоды.
«А если бы была?»
Зак допил эль и задумался.
Глава 28
При виде Коди Ленуар замер на месте.
Сержант сидел на краешке стола Иннеса, потягивая чай, и эти двое болтали, как дамы за рукоделием.
Левая сторона лица Коди выглядела так же жутко, как и накануне, а его обычно развёрнутые широкие плечи поникли, как бобовый стебель, который давно не поливали. И без того скверное настроение Ленуара мгновенно испортилось донельзя.
— Что, во имя всех святых, ты здесь делаешь? — грозно поинтересовался Ленуар через полкомнаты.
— А где мне ещё быть? — удивлённо посмотрел на начальника Коди.
— В кровати! Поправляться после чумы!
Во всём участке наступила мертвенная тишина. Можно было расслышать, как мышь под половицей вылизывает шёрстку.
В участке было практически пусто, но теперь все мужчины и женщины в помещении, будь то сторож, писец или уборщик, посмотрели на Коди. А потом — на Ленуара. И снова на Коди.
Коди покраснел — и у Ленуара в голове пронеслась мысль о том, что это хороший знак выздоровления.
— Может, поговорим в вашем кабинете, инспектор?
— С превеликим удовольствием, сержант.
Они вместе поднялись по лестнице, и Ленуар с каждым шагом вымещал свое раздражение на стареющих досках пола.
«Да что, во имя всех святых, творится в голове у этого парня?! Неужели он не усвоил прошлый урок? После того, что произошло два дня назад?»
Шеф еще не пришел — или, скорее всего, уже ушел на баррикады, — так что от него Ленуар никакой помощи не получит.
Коди даже не стал дожидаться, пока закроется дверь.
— Я могу приступить к службе, инспектор.
— И кто так решил? — хмуро глянул на него Ленуар.
— Я. И Мерден. — Сержант вытащил из кармана лист бумаги и протянул его Ленуару.
— Мерден передал записку? — При других обстоятельствах это было бы даже забавно.
— Я решил, что вы не поверите мне на слово. — Коди сделал ещё глоток чая. Его лицо было спокойным и даже бесстрастным, как у гаргульи.
Ленуар посмотрел на красиво струящийся почерк. В письме, как и в речи, Мерден был краток и загадочен, оставляя многие вопросы без ответа.
«Сержант Коди вполне может приступить к службе. Однако он не должен бегать, поднимать что-либо тяжелое или выполнять иную нагрузку, из-за которой может чрезмерно учащаться пульс».
— И это должно меня убедить? — раздражённо прорычал Ленуар, взмахивая листком бумаги. — Зачем мне помощник, которому нельзя «чрезмерно учащать пульс»?
Коди вздохнул.
— Послушайте, инспектор, я провел большую часть последних двадцати четырех часов во сне, постоянно принимая настойку. Лихорадка прошла, кровотечение прекратилось, и у меня было достаточно времени, чтобы восстановить водный баланс. Я больше не могу спать ни минуты, пока этот ублюдок бродит на свободе. В противном случае, вам придётся меня снова усыпить.
— Я нахожусь на грани серьёзного прорыва в этом деле, — заметил Ленуар.
— Вы уже совершили серьезный прорыв, — с улыбкой ответил Коди. — Вы нашли лекарство от чумы. Если бы вы этого не сделали, я бы, наверное, уже был мертв. Но вместо этого я просто чувствую себя так, будто переболел гриппом. Эта настойка просто потрясающая. — Он вытянул вперёд руку. — Видите этот порез? Мерден сделал его сегодня утром. Кровь свернулась быстрее, чем я когда-либо видел.
— Я рад это слышать, сержант, но я имел в виду, что близок к тому, чтобы выяснить, кто виновен во всём происходящем.
Коди вновь стал серьёзным.
— Именно поэтому я здесь.
— Внизу сидит сержант Иннес. Назови мне хоть одну причину, почему я должен взять тебя, а не его, совершенно здорового?
— Потому что во всём Кенниане я больше всех мечтаю поймать этого ублюдка. И больше всех этого заслуживаю, сэр.
Ленуару нечего было возразить.
— Я ценю вашу заботу о моем здоровье, — продолжал Коди, — но это мое личное дело. А что касается того, смогу ли я выполнить свою часть работы — об этом вам тоже не стоит беспокоиться.
Возможно, дело было во взгляде сержанта, или в решительности в его голосе, или в толстой нити вины, которая натянулась, как леска, в груди Ленуара. Какова бы ни была причина, он не смог отказать Коди.
— Пусть это будет на твоей совести, сержант, — вздохнул Ленуар и открыл дверь.
* * *
— Вот здесь. — Ленуар подтащил гроссбух поближе к окну и постучал по странице пальцем. — «Ночная Красавица», путь из Инатаара через Миррхан, семьсот ящиков ангельского сусла. — Он посмотрел на дату в правой колонке. — Шесть недель назад.
Коди заставил себя не щуриться от яркого утреннего солнца. Головная боль более или менее прошла, но по какой-то причине яркий свет все еще резал глаза. Однако он не мог позволить инспектору это заметить. Ему и так было нелегко убедить Ленуара взять его с собой, и он почти полчаса терпел колкие замечания по дороге в доки. Он знал, что если бы не записка Мердена, его бы здесь не было.
Хотя и Мердена пришлось долго убеждать. Записка, которую видел Ленуар, была не первым её вариантом. А первая начиналась так: «Сержант Коди продолжает демонстрировать поразительное упрямство и безразличие к своему здоровью…».
Но Коди удалось убедить прорицателя придерживаться фактов. А факты заключались в том, что он мог стоять ровно, мог ходить и говорить, не падая, и опасности рецидива не было никакой. С его разумом все было в порядке, и он больше не был заразен. В ближайшее время он, конечно, не сможет погонять с приятелями по участку мяч или побегать наперегонки, но даже сейчас, в период реконвалесценции, он все равно был сильнее Ленуара. С его точки зрения, это означало, что он годен к службе, и когда он объяснил это Мердену, Адали неохотно согласился.
— Я — ваш должник, Мерден, — сказал он тогда.
Адали фыркнул и продолжил писать записку.
Коди не очень-то хотелось оказаться в долгу перед колдуном, но он готов был пойти на всё — абсолютно на всё! — чтобы добраться до больного ублюдка, который сделал это с его городом. С ним самим.
— Семьсот ящиков, — повторил Ленуар, — общей стоимостью двести пятьдесят крон.
— Всего-то? — нахмурился Коди.
— Я думаю, что они стоят даже меньше. Вероятно, цена была завышена, чтобы избежать подозрений. Если эта трава так же распространена в Инатааре, как и её видовой родственник — в Брэйленде, то она, вероятно, на самом деле почти ничего не стоит.