– Да? И кто же это?
– Он видит своего нового бога каждый раз, когда смотрится в зеркало, – ответил Закет, усмехнувшись.
– Не может быть!
– Еще как может. Урвон пытается убедить самого себя, что он по крайней мере уже несколько веков полубог, возможно, он проехался бы по всей Маллорее в золотой колеснице, если бы не боялся покинуть Мал-Яск. Насколько я понимаю, за ним уже тысячелетия охотится какой-то отвратительный горбун, чтобы убить его, вроде бы один из учеников Алдура.
Гарион кивнул.
– Бельдин, – сказал он. – Я с ним встречался.
– И он действительно так ужасен, как о нем рассказывают?
– Возможно, даже ужаснее. Если он когда-нибудь настигнет Урвона, я не пожелал бы оказаться рядом и увидеть, что он с ним сделает.
– Я желаю ему удачной охоты, но Урвон – не единственная моя проблема. Вскоре после смерти Торака из Даршивы стали поступать новые сведения. Гролимская жрица – по имени Зандрамас – также стала пророчествовать появление нового бога.
– Я не знал, что она из гролимов, – с удивлением сказал Гарион.
Закет кивнул.
– В прошлом она пользовалась в Даршиве очень плохой репутацией. Затем у нее открылся так называемый дар провидения, который ее внезапно изменил. Теперь, когда она говорит, никто не может противиться ее словам. Она проповедует миллионам и зажигает их огнем непобедимого пыла. Ее пророчество о приходе нового бога с невероятной быстротой распространилось по Даршиве и достигло также Ренгеля, Воресебо и Замада. Ей принадлежит практически все северо-восточное побережье Маллореи.
– А какое отношение имеет к этому Сардион? – спросил Гарион.
– Я думаю, что это ключ ко всему, – ответил Закет. – И Зандрамас, и Урвон, по-моему, полагают, что тот, кто найдет его и завладеет им, победит.
– Агахак – иерарх Рэк-Урги – тоже так считает.
Закет угрюмо кивнул.
– Я должен был это понять. Гролимы есть гролимы – и в Маллорее, и в Хтол-Мургосе.
– Мне кажется, вам, может быть, следовало бы вернуться в Маллорею и навести там порядок.
– Нет, Бельгарион, я не могу прекратить кампанию здесь, в Хтол-Мургосе.
– И все ради личной мести?
Закет был поражен.
– Я знаю, почему вы ненавидели Таур-Ургаса, но он умер, а Ургит совсем на него не похож. Не могу поверить, что вы готовы пожертвовать всей империей только ради того, чтобы отомстить человеку, который этого даже не почувствует.
– Вы знаете? – ошеломленно спросил Закет. – Кто рассказал вам?
– Ургит. Он поведал мне все, что произошло.
– Наверное, с гордостью. – Закет сжал зубы, лицо его побледнело.
– Вовсе нет.С сожалением и с презрением к Таур-Ургасу.Он ненавидел его еще больше вашего.
– Это невозможно, Бельгарион. Я отвечу на ваш вопрос: да. Я готов принести в жертву мою империю, а если понадобится, то и весь мир, чтобы пролилась последняя капля крови Таур-Ургаса. Я не буду знать ни сна, ни покоя, пока не сокрушу все, что станет у меня на пути.
«Скажи ему», – приказал вдруг Гариону внутренний голос.
«Что?»
«Скажи ему правду об Ургите».
«Но...»
«Сделай это, Гарион. Он должен знать. Он не сделает того, что должен сделать, пока одержим этой мыслью».
Закет с любопытством взглянул на него.
– Извините, я получил указания, – не очень убедительно объяснил Гарион.
– Указания? От кого?
– Вы все равно не поверите. Мне было приказано кое-что вам сообщить. – Он глубоко вздохнул и быстро произнес: – Ургит – не мург.
– О чем вы?
– Я сказал, что Ургит – не мург, по крайней мере не полностью. По матери – да, но отец его – не Таур-Ургас.
– Вы лжете!
– Нет. Мы обнаружили это, когда были во дворце Дроим в Рэк-Урге. Ургит сам об этом не знал.
– Я не верю вам, Бельгарион! – почти прокричал мертвенно побледневший Закет.
– Таур-Ургас мертв, – устало произнес Гарион. – Ургит имел возможность в этом убедиться, так как самолично перерезал ему глотку и засыпал землей. Он также утверждает, что убил всех своих братьев – настоящих сыновей Таур-Ургаса, – чтобы обеспечить безопасность своего трона. Теперь, думаю, в мире не осталось ни капли ургасской крови.
Закет зло сощурился.
– Это подвох. Вы в союзе с Ургитом и несете эту чушь для того, чтобы спасти ему жизнь.
«Используй Шар, Гарион», – подсказал голос.
«Как?»
«Сними его с рукояти меча и возьми в правую руку. Камень покажет Закету ту правду, которую он должен знать».
Гарион поднялся.
– Я хочу показать вам правду. Вы будете смотреть? – обратился он к взволнованному маллорейскому императору.
– Смотреть? На что смотреть?
Гарион подошел к мечу и снял кожаный футляр, прикрывавший рукоять. Он протянул руку к Шару, и тот, издав сильный щелчок, отделился от меча. Затем Гарион повернулся к сидящему за столом Закету.
– Я точно не знаю, как это происходит, – сказал он. – Мне говорили, что у Алдура это получалось, но сам я никогда не пробовал. По-моему, вы должны смотреть сюда. – На вытянутой вперед правой руке он поднес Шар к лицу Закета.
– Что это?
– Люди называют его Ктраг-Яской, – ответил Гарион.
Закет в ужасе отпрянул.
– Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.
Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в сторону светящийся камень.
– Не трогайте его, – снова предупредил Гарион. – Просто смотрите.
Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели. Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.
– Они ускользнули от меня, – простонал он. Из глаз его хлынули слезы. – А я напрасно убил десятки тысяч людей.
– Мне очень жаль, Закет, – тихо сказал Гарион, опуская руку. – Я не могу изменить того, что уже произошло, но вы должны были узнать правду.
– Я не могу быть вам благодарен за эту правду, – произнес Закет, сотрясаясь от рыданий. – Оставьте меня, Бельгарион. Уберите этот проклятый камень с моих глаз.
Гарион кивнул, чувствуя прилив жалости и сострадания. Затем установил Шар обратно на рукоять меча, прикрыл ее чехлом и взял оружие в руки.
– Мне очень жаль, Закет, – снова произнес он и тихо вышел из комнаты, оставив императора безграничной Маллореи наедине с его горем.
Глава 3
– Ну правда, Гарион, я уже совсем здорова, – снова возразила Сенедра.
– Рад это слышать.
– Тогда мне можно встать с постели?
– Нет.
– Ну, так нечестно, – надула она губки.
– Хочешь еще чаю? – спросил Гарион и, подойдя к очагу, подцепил кочергой железную ручку, на которой был подвешен чайник.
– Нет, не хочу, – надувшись, тихо сказала она. – Он противный, от него пахнет.
– Тетушка Польгара говорит, что он должен пойти тебе на пользу. Если ты немножко выпьешь, она, может быть, позволит тебе встать с постели и чуть-чуть посидеть на стуле. – Он положил в чашку несколько ложек сухих ароматных листьев, осторожно наклонил чайник с помощью кочерги и наполнил чашку кипящей водой.
Глаза Сенедры на мгновение вспыхнули и тут же сузились.
– Ох, Гарион, как ты умен, – с сарказмом сказала она. – Не надо со мной как с маленькой.
– Хорошо, не буду, – ласково согласился он, поставив чашку на столик рядом с кроватью. – Наверное, надо дать чаю немного настояться.
– Он может настаиваться хоть год, если это ему нравится. Я не собираюсь его пить.
Гарион вздохнул.
– Мне очень жаль, Сенедра, – произнес он с искренним сожалением, – но ты не права. Тетушка Польгара сказала, что тебе нужно пить по чашке каждые два часа. И пока она не даст мне других указаний, именно это ты и будешь делать.