И личность Гая Радклиффа, которого Алана за глаза прозвала Повелителем Долины, тоже не вызывала особого доверия, хотя он и предложил ее отцу помощь. Но люди, подобные Рад-клиффу, как полагала девушка, сначала предлагают помощь, потом начинают выдвигать свои условия, потом требуют их соблюдения, а после… После они без труда получают то, на что зарились с самого начала. Гая Радклиффа Алана знала плохо, но мнение на его счет сформировалось само собой.
Лично Гай Радклифф, хозяин легендарного овечьего царства «Уонгари», вызывал в девушке двойственные чувства. Безусловно, прежде прочих была опаска, следствие врожденной осмотрительности, но он еще имел исключительную способность вгонять ее в ступор каждым своим появлением. Она цепенела и конфузилась, ненавидя себя и его за это. Но самого Гая Радклиффа Алана ни в чем не могла упрекнуть, кроме того, что он слишком удачлив, слишком богат и слишком известен как филантроп.
Впрочем, в овцеводстве Гай был новичок. Несколько лет он проработал управляющим, развивая фамильный винный бизнес, сколотил немалый личный капитал, после чего решил еще дальше забраться в сельскую глушь. И здесь, в глуши, он взял в свое ведение самое лакомое скотоводческое хозяйство. Помимо овечьей шерсти, которая высоко ценится в Австралии и за ее пределами, и вина, которое позволило ему так разбогатеть, были у него ещетенистые оливковые рощи, красивые и быстрые лошади, дорогие увлечения и изысканный вкус. Всякий раз, когда Алана видела его, он был одет в шикарный костюм из тонкой шерсти, в шелковую рубашку или в изумительный кашемировый джемпер. Даже джинсовая одежда, которую он себе порой позволял – вероятно, в качестве послабления, – смотрелась на нем великолепно, так что сложно было спутать этого молодого подтянутого человека с каким-нибудь батраком-сезонником, которые в лучшие времена в больших количествах обретались на ферме «Шиповная гряда». В свое время у Кэллаханов тоже были овцы элитных пород, и шерсть они настригали в изобилии, и приезжали к ним стригали со всех концов, и зарабатывали отменно… Но те времена ушли, Алана надеялась, что не безвозвратно.
Она умылась ледяной водой, чтобы окончательно проснуться, промокнула лицо мягким полотенцем и быстро оделась в свою повседневную одежду. Всё старые, но любимые вещи, в которых так удобно работать, – обычные джинсовые брюки, просторная рубаха, серые носки и высокие ботинки на шнуровке. И видеть ее в таком наряде могли только овцы и ее верные, красивые служебные колли – Монти и Бригадир, или Бриг, как она коротко звала его. Их взаимопонимание было настолько тесным, что по окончании рабочего дня, вернее, по наступлении густых сумерек, девушка совершенно не испытывала потребности в человеческом общении.
Она прошла по длинному темному коридору мимо приоткрытых дверей в большую спальню, так что могла слышать размеренное посапывание своего родителя. Эти звуки служили ей ежеутренним утешением, поскольку с тех пор, как три года назад не стало матери, Алана пуще всех бед боялась потерять отца. Она вздыхала с облегчением, даже когда это был безобразный храп.
Девушка приостановилась и прикрыла двери, стараясь делать это как можно тише. Сквозь оставшуюся щель она могла разглядеть покоящееся на подушке бронзовое лицо отца с еще привлекательными благородными чертами, обрамленное местами посеребренными густыми черными волосами, лежащими крупными кольцами. Поверх простыни лежала его рука с переломанным, но благополучно сросшимся запястьем – последствием автомобильной аварии, ставшей причиной трагедии в их семье. Алан Кэллахан себе этого так и не простил. Беспечности, небрежности, неосторожности… Да мало ли чего еще. Он наказывал себя за случившееся каждый день своего вдовства.
Когда-то ей, маленькой девочке, он предрекал, что станет она самой красивой и богатой невестой в долине и блистательна дебютирует на ежегодном местном фестивале Нового Южного Уэльса, где собираются все любящиевыпить, поесть, потанцевать и полюбоваться на красивых девушек. Все три ее кузины Денби: Виолетт, Лили и Роуз уже успешно дебютировали. Старшей, Виолетт, было уже двадцать семь лет, как многие в ее семье оформилась она в весьма чванливое и взбалмошное создание, чувствующее за своей спиной безоговорочную поддержку родителей с безграничными возможностями. И поскольку Денби с некоторых пор водили дружбу с Радклиффами, Алана – да и не она одна – однозначно решила, что Гая прочат в мужья ее старшей кузине. Ведь ни для кого не являлось секретом то обстоятельство, что молодой Радклифф обзавелся собственным отдельным от родителей хозяйством с тем, чтобы впоследствии обзавестись и собственным семейством. Такая обстоятельность и дальновидность вполне была в его хваткой натуре.