– Ну, у него разговор будет короткий! – хмыкнул Гарет. – В отличие от тебя он миндальничать не станет.
– Возможно, – герцог недовольно скривился, представляя, как он будет докладывать королю о пленницах.
А докладывать все равно придется, слишком уж много недоброжелателей у сына прачки, вдруг оказавшегося королевским бастардом. Еще и родившимся первым.
Раймон тяжело вздохнул. Только родившийся первым сын, не важно бастард он или нет, мог пройти ритуал и повелевать драконами.
Откуда взялась эта традиция и почему именно первый сын, все забыли. Но ритуал был кровавым, и после гибели наследника одному из королей пришла в голову мысль о бастардах. Связанные древней клятвой ритуала, включавшей в себя магический оммаж, Повелители не могли восстать против короля, а законных сыновей можно было и поберечь для престола.
С тех пор наследникам трона всегда тщательно выбирали первую женщину, мать старшего сына и Повелителя драконов. Только если Повелитель погибал, его место мог занять следующий из сыновей.
И что взбрело нынешнему королю, тогда еще принцу, связаться не с прачкой, конечно, а с кастеляншей, чтобы в первую ночь не опозориться перед выбранной ему родителями маркизой!
Кастелянша была бездетной вдовой, вдобавок на добрых десять лет старше пылкого наследника.
Раймон никогда не интересовался, что было той ночью, но после наследник охладел к маркизе и даже объявил отцу, что желает назначить вдову официальной фавориткой.
Кастелянша была женщиной разумной, дорожащей своей жизнью, и потому предпочла спешно покинуть дворец. Объемный кошель с золотом, полученный от принца, и собственные сбережения помогли вдове устроиться на новом месте, а потом она обнаружила, что беременна.
Первой мыслью женщины было избавиться от плода, но, по здравом размышлении, она решила оставить ребенка. Пришлось вновь перебираться туда, где глубоко беременная вдова не могла вызвать подозрений.
Надежда, что родится девочка, поскольку той ночью никто не использовал магический артефакт, не оправдалась. Крепкий здоровый мальчик появился на свет ровно через девять месяцев.
– Простите, милорд, плотники, – оруженосец вновь вошел в комнату, ведя за собой заспанных мужиков. Не иначе, как расторопные солдаты привезли их из ближайшей деревни.
Один из плотников придерживал на плече несколько досок. Раймон кивнул, Гарет тем временем вновь наполнил кубки. Герцог скривился.
Вошедшие подошли к двери, переглянулись, тот, кто постарше, почесал затылок и повернулся к герцогу:
– Простите, милорд!
– Что еще?
– Дверь невозможно заколотить… Тут каменщики нужны…
– Какие еще каменщики? – Раймон все-таки взял кубок, но пить не стал.
– Да обыкновенные.
– А вам шибко мешает эта дверь? – подхватил второй плотник. – Миледи, вроде, красавица…
– Что? – от неожиданности вино пролилось, капли попали на рубашку.
– Дверь же в спальню леди Скай ведет! – охотно пояснил мужик. – Я точно знаю, у меня шурин могёт камни… он как раз эту дверь и делал для лорда нашего… Нет, ежели миледи к вам ходит, а вы не хотите…
Приятель толкнул его в бок, и мужик испуганно замолчал, понимая, что сболтнул лишнего. Гарет глумливо расхохотался.
Под яростным взглядом Повелителя плотники поежились.
– Свободны! – сквозь зубы распорядился герцог.
Они моментально выскочили из комнаты, громко хлопнув дверью.
– Идиот! – донеслось из-за дверей. – Ты же слышал, что говорят! Еще до боя герцог приказал баб не насильничать!
– И чо?
– Да ничо! Про мужиков такого наказа не было!
– Думаешь, он того?
– А то! Кто еще в спальне с мужиком закрываться будет?!
– Да как вы смеете?! – Раймон узнал голос оруженосца.
Плотники загоготали:
– Смотри, еще один голубок!
– А он ничего так, почти как девчонка!
– А ну пошли вон! – рявкнул на них Джереми. Голос мальчишки срывался.
– Смотри-ка и пищит тонко…
Глаза Раймона опасно сузились. Он подошел и распахнул дверь. Плотники замолчали.
– Гарет, скажи страже схватить этих идиотов и всыпать им плетей! – спокойно распорядился герцог. Мгновенно побледневшие мужики рухнули на колени.
– М-милорд! Пощадите! Мы это…
– Мы никому! Всеединым клянемся!
Раймон скривился, словно увидел что-то омерзительное.
– Будете распускать языки, ваши головы будут висеть на воротах, – предупредил он и обратился к оруженосцу. – А теперь – вон отсюда! Джереми, зайди!