Странный «эльф» что-то сказал гному. Гландаллин его не понял, но мрачное звучание слов заставило гнома поежиться.
— Мой друг сказал: «Взгляни на меня. Твою смерть зовут Синтора», — перевел кто-то, стоявший сзади. — «Я забираю у тебя жизнь, а земля заберет у тебя душу».
Гландаллин закашлялся кровью, темная струйка сползла из уголка рта на бороду.
— Уйди с глаз моих, жалкий ушастый ублюдок! Я хочу увидеть, как закрываются Врата, — хрипло сказал он, пытаясь отогнать врага топором. Но топор чуть было не выскользнул из его рук: силы почти покинули гнома. — Отойди, не то я перерублю тебя как соломинку, эльфийский предатель! — Гландаллин старался не проявить своей слабости.
Синтора холодно улыбнулся.
Подняв копье, он воткнул его острие в узкую щель между кольцами кольчуги гнома.
— Ты ошибаешься. Мы не эльфы. Мы альвы. Мы пришли, чтобы уничтожить эльфов, — произнес голос у него за спиной. — Возможно, Врата и закроются, но когда сила земли вновь поднимет тебя из мертвых, ты станешь одним из нас и откроешь Врата, ведь ты знаешь формулу.
— Никогда! — вскинулся гном. — Моя душа отправится к Враккасу.
— Нет, сейчас твоя душа принадлежит земле. Принадлежит ей навсегда, — перебил его нежный голос. — Умирай, возвращайся обратно и отдай нам Потаенную Страну.
Острое копье вонзилось в плоть беспомощного, ослабленного гнома. Боль заставила его замолчать.
Синтора надавил на копье, еще раз проткнув раненое тело. Он делал это осторожно, почти нежно, с упоением. Затем он замер в ожидании, пока гном умрет. При этом он наблюдал за тем, как исказились в предсмертной судороге черты Гландаллина. Казалось, альв с любопытством впитывает новые впечатления.
Убедившись, что жизнь покинула последнего защитника Каменных Врат, Синтора поднялся.
Глава 1
Кузнечный молот звонко танцевал на раскаленном железе. С каждым ударом металл приобретал форму, покоряясь силе и умению кузнеца.
Но внезапно этот концерт прекратился. Послышалось недовольное хмыканье, и заготовка, подхваченная клещами, отправилось обратно в горн. Кузнец был недоволен результатом своей работы.
— Что ты делаешь, Тунгдил? — нетерпеливо воскликнул Эйден, конюх мага Лот-Ионана, поглаживая лошадь по носу. — Что, нашей лошадке вечно ждать? Поле пахать надо!
Гном с коротко стриженной каштановой бородой сполоснул руки в ведре, воспользовавшись перерывом для того, чтобы отмыться от грязи. На нем были кожаный передник, прикрывавший его коренастый обнаженный торс, и кожаные штаны. Кузнец провел сильными пальцами по длинным каштановым волосам, чтобы смыть пот и немного освежиться.
— Это железо не подошло бы коню, — немногословно объяснил он.
Тунгдил тронул мехи, их звук напоминал ему дыхание древнего гиганта. Свежий воздух оживил раскаленные угли.
— Сейчас.
Повторив процедуру, кузнец примерил подкову на копыто. Когда раскаленная заготовка прикоснулась к роговому наросту, Тунгдила окружил желтоватый зловонный дым. Поспешно остудив подкову в ведре с водой, он вбил гвозди один за другим и осторожно опустил ногу лошади на землю. Затем он поспешно отошел подальше от рослого коня: размеры животного внушали ему опасения.
Рассмеявшись, Эйден погладил гнедого.
— Ну, что, коротышка снова все уладил, не так ли? — ласково сказал он. — Пойдем, но смотри, не споткнись о него.
Конюх вывел лошадь из кузницы, собираясь поскорее отправиться на поле.
Гном потянулся, расслабив мускулистые руки, и подошел к горну. Шутки конюха не произвели на него никакого впечатления: он привык и к обидным, и к дружеским насмешкам. Такова уж была его судьба, ведь он был единственным гномом, жившим здесь, среди людей.
Представители его расы редко встречались в Потаенной Стране, а репутация тех немногих, кто странствовал, подвизаясь кузнецами и оружейниками, была не из лучших. Гномы считались изгоями и вели крайне замкнутый образ жизни. По слухам, для них имели значение только деньги и цены.
«И все же я не отказался бы повстречаться с кем-нибудь из них, — подумал он, осматривая аккуратную мастерскую и множество клещей и молотов, разложенных по полкам. — Он наверняка многое мог бы рассказать мне о пяти племенах гномов».
Тунгдил любил полумрак кузницы, подчеркивавший красоту раскаленных углей. Он вновь взялся за мехи, и поток воздуха усилил пламя, подняв сноп искр. Широкая улыбка скользнула по лицу гнома. Он представил, будто отсвечивающие алым искры, танцуя, поднимутся по трубе наверх и направятся к самим звездам, превращаясь в небесные светила. Он всегда радовался, наблюдая за огнем в горне и ударяя молотом по раскаленному металлу. «Интересно, другие куют так же, как я?» — подумалось ему.