Бинокль позволял видеть далеко — камни, стоящие столбы, поваленные столбы, но ничего больше. Растительности не было совсем. Воды тоже не видно. Ни одно известное ему животное просто не выжило бы в таких условиях. И всё-таки что-то пугало его на этом открытом пространстве, пугало куда сильнее, чем вонючие переходы и пещеры.
— Это ещё что за шутки?
Остин резко обернулся. Логан, проверявший фляги, теперь тоже поднял голову и, прищурив глаза, смотрел в отверстие входа.
— Я не знаю, — сказал Остин. — Но там, похоже, есть что-то живое и совсем чуждое нам.
Они в ужасе бежали от места гибели Вайдерса. Теперь, спокойно анализируя свои ощущения, Остин сообразил, что там их гнал не только физический страх. Было ещё что-то тонкое, какое-то воздействие прямо на центральную нервную систему.
— И всё-таки мы идём. — Логан словно бросал вызов всему, что могло ждать их на этой открытой равнине. Он сжал челюсти, выпятив подбородок, и Остин, улыбнувшись про себя, вспомнил, что Логан славился на все Низины именно своим упрямством.
— Мы идём, — спокойно сказал Сторм, и тут же почувствовал, что все в нём протестует против такого решения. Какая-то дрожь омерзения, даже не страх, не тревога, просто тошнотворная дрожь пыталась поколебать его решимость. Он прекрасно понимал, что в любом случае они должны идти и встретить то, что их ожидает — если там что-то ожидало, — но на какую-то минуту противная слабость заставила его присесть.
Наконец сумерки сгустились и они рядом, разве что не держась за руки, вышли из тоннеля. Вдруг Логан оглянулся и схватил Сторма за плечо. На какую-то секунду землянину показалось, что он уже столкнулся с источником своего непонятного страха. Но он сразу всё понял и чуть не рассмеялся.
Отверстие тоннеля, из которого они вышли, было частью огромной скульптуры, вырезанной прямо в скале. Зубцы, мимо которых они с таким трудом пробирались, оказались настоящими зубами, украшавшими челюсти трехглазого чудища вроде того, чей череп они разглядывали на пляже. Овалы, которые они видели изнутри, оказались сверкающими красными глазами. Жуткое морщинистое рыло было словно живое — Остин ни секунды не сомневался, что художник работал с натуры.
— Слушай, а может, эти трехглазые и впрямь были такие огромные? — очухавшись, спросил Логан. — Нам здорово повезло, что мы вылезли из его пасти, вместо того, чтоб залезать туда.
— Но, нам, может быть, придётся вернуться!
Они повернулись спиной к огромной морде и тронулись в путь. Дорога вдоль столбов оказалась вполне гладкой, хоть Остин так и не распознал, чем она покрыта. Главное, это позволяло им поддерживать хороший темп, пока не наступит полночь и не придёт время решать, идти вперёд или возвращаться в поджидающую пасть трехглазого.
Ни звука, ни ветерка. Но что-то… Остин остановился и перевёл фонарик с дороги на скалу справа. Свет равнодушно скользнул по ней. Голый камень, ничего нет. Но за секунду до того, как туда упал луч света, Остину показалось, точнее он был уверен, что там кто-то прячется и неслышно крадётся за ними, укрываясь в тени скалы. Он мог бы поклясться, что слышит осторожное дыхание, лёгкое цоканье когтей по камню, шорох потревоженного гравия.
— Ничего нет!
Значит, Логан тоже насторожился? Может, и он чувствует, слышит и боится сам себе верить?
— Слева! — крикнул Логан и, схватив Сторма за запястье, направил луч в расщелину скалы. Очень удобное место для засады, но… Голые камни, пустая трещина, ничего…
— Там… там что-то было, — запинаясь, проговорил Логан. — Ведь для кого-то они ставили ультразвуковой барьер?
— Для кого-то ставили, — согласился Сторм. — Только это было давно.
Привидения? Духи? Привидения тех, кто строил эту дорогу, тех, кто высекал морду трехглазого над тоннелем или здесь, на прокалённой солнцем равнине, есть какая-то невидимая жизнь? Та, от которой строители защищались барьером?
Они пошли дальше, держась поближе друг к другу. Сначала они шли медленно, но выступающие камни, зловещие расщелины и трещины словно подгоняли их, и они постепенно ускорили шаг.
Скрежет по камню… или это уже хриплое рычание? Вот оно! Остин был абсолютно уверен, что на сей раз он точно заметил место, откуда донёсся звук.
Он покрепче сжал в руке гранату и направил туда луч фонарика, как направил бы парализатор. Голый камень, пустота!
— Стой! — резко приказал он самому себе.
Раз он так сильно ощущает чьё-то присутствие, можно попытаться этим воспользоваться. Предположим, здешние обитатели владеют какими-то зачатками телепатии и могут создавать ощущение своего присутствия там, где их на самом деле нет, и таким образом обманывать своих врагов. Работа Остина с командой зверей сделала его особенно чувствительным к такого рода воздействию. Так почему бы не попробовать установить непосредственный контакт с этим чужаком?
Его дар, то, что связывало его с командой, с Рейном, что помогало чувствовать некоторых других животных, может, сейчас он поможет определить, что это за тварь, собирается ли она нападать или просто играет в прятки? Чувства подсказывали ему, что само это выматывающее нервы напряжение и есть одна из форм нападения.
Очень осторожно, осторожнее даже, чем человек идёт в темноте по незнакомому дому, Остин послал телепатический призыв и замер, выжидая. А если оно разумно? Сможет ли он связаться с пусть злобным, пусть очень далёким от человеческого мышления, но всё-таки разумом? И сможет ли защитится от него так же надёжно, как защищались своим барьером строители пещер?
Что-то коснулось его разума и тут же исчезло, но Остин успел уловить направление и тут же повернулся, вглядываясь в ту сторону, откуда донёсся этот сигнал. Или это только его воображение? Никаких доказательств у него не было, и всё же он был абсолютно уверен, что вступил в контакт с кем-то или с чем-то связанным со строителями этой дороги так же, как он со своей командой.
Уже почти успокоенный, он послал этому невидимому созданию приказ, словно одному из своих зверей. Но тонкая, хрупкая ниточка контакта оборвалась так же внезапно, как и появилась.
Чем бы ни было это воздействие — реакцией потревоженного стража или своеобразной атакой случайно выжившего создания, — люди с облегчением вздохнули, когда оно прекратилось.
Тени кружились, кривлялись и роились вокруг них. Фонарик мог легко рассеять любую, но на её место тут же являлись новые. Логан кричал, ругался, швырял в темноту горсти гравия, но ничего не менялось.
Уже начало казаться, что трехглазый монстр из пещеры невидимо и неслышимо бегает вокруг них, пытаясь добраться до добычи. Наконец Остин всерьёз разозлился.
— Стой спокойно! — скомандовал он, и Логан замер с камнем в руке. — Пойдём и посмотрим.
Остин двинулся к ближайшей скале. Все его чувства протестовали против такой глупости. Ведь ясно же что там засело в засаде что-то злобное, хищное, коварное…
Вот слева что-то мелькнуло… ещё… теперь правее… Похоже, их окружали… Логан шагнул вперёд и сейчас они наконец все увидят… Фонарик опять осветил пустые камни, только давление на мозг усилилось, и Сторм испугался, что сейчас они не выдержат и побегут.
Логан с рычанием выхватил гранату и швырнул её в темноту. Вспышка взрыва на минуту ослепила их.
А потом… какая-то ответная вспышка в душе и больше ничего. Теперь всё вокруг стало спокойно и на самом деле безжизненно.
Оглушённые, они постояли, тяжело переводя дыхание, а потом бросились бежать. Теперь дорога повернула к скале, надо было успеть добраться туда до восхода солнца.
Дорога заметно поднималась и она сделалась совсем гладкой. Сторм посветил под ноги и увидел, что она покрыта знакомым черным веществом. Они поднялись уже довольно высоко над долиной, когда дорога внезапно оборвалась крутым уступом. Прямо перед ними был обрыв, а сбоку — голая необработанная скальная стенка. И сколько они не искали, не было ни дверей в стене, ни пути вниз с обрыва. Это был конец дороги.
— Похоже на посадочную площадку для коптеров, — заметил Логан, когда они немного огляделись. Он сел на чёрную поверхность и обхватил руками колени.
— Что же теперь? Вернёмся? Здесь нас поджарит, как на сковородке.