— Что ты делаешь, Джарл? — спросил Элон.
— Собираюсь привезти на остров последних матросов, гребцов и шлюх. А ты что, не хочешь позволить им тоже побывать на острове?
— Везде они побывают. Скоро я пошлю им смену, когда люди отдохнут.
— На корабле не нужна вахта, Элон. Не здесь.
— Я не отдавал тебе приказа распустить вахтенных.
— Ты. Ты вообще не можешь больше что-нибудь приказывать или не приказывать. Идите жуйте свой хлеб с водичкой, миледи, пока мы, мужчины, развлекаемся.
— Ты ответишь за это в Ханассоре, — негромко пообещал Элон.
— Ханассор, — сплюнул Джарл. Он не разделял их уверенности. — Ты сначала доберись дотуда. И у меня тоже есть кого призвать к ответу. Эту сухопутную крысу у тебя за спиной, например. Во имя Зардука, дорфарианец, ты можешь не совать свой нос в чужие дела?
— Этот берег принадлежит мне ровно настолько же, как и тебе, — отрезал Ральднор, — а твой голос слышно очень далеко.
Рука Джарла метнулась к поясу и выхватила нож. Повисло напряженное молчание.
— Убери нож, — сказал Элон.
Кто-то из мужчин возбужденно хихикнул:
— Пускай подерутся. Ставлю десять дрэков на Джарла.
Поднялся одобрительный гомон.
— Ну, дорфарианец, пойдешь против меня? Ты уже видел, каков этот клинок в действии, — сказал Джарл. — Беловолосый!
Рука Ральднора словно сама по себе сделала привычное движение, и в ней сверкнул нож. Несколько человек заметили уверенную отточенность этого жеста, и веселье немного приутихло.
— Да, ты уже пускал в ход этот клинок — против полумертвых людей, — сказал Ральднор. Я принимаю твой вызов.
Джарл бросился вперед, но Элон как-то ухитрился вклиниться между ними. Джарл, разъяренно зарычав, ударил палубного мастера ножом. Белый песок оросила красная влага. На ноже Джарла вспыхнула алая полоса. Джарл прыгнул в ближайшую лодку, его люди последовали примеру вожака. Они оттолкнулись от берега и оказались на воде в считанные секунды после того, как Элон рухнул на землю.
Таллат бросился вперед и положил голову друга к себе на колени, но глаза Элона уже затягивала непроницаемая пелена смерти. Его кровь уходила в песок.
Они похоронили его, засыпав песком и галькой, на краю джунглей, но могила его была неглубокой. Их лопаты очень скоро зазвенели о камень. Кроме того, здесь явно водились дикие звери, незамеченные прежде и не показывающиеся сейчас, чье присутствие выдавали лишь легкие шорохи в лесу да яркие огоньки глаз. В темнеющем небе, жадно крича, кружили птицы. Поэтому они вырыли его из песка и положили на кучу хвороста и лиан и подожгли ее. Так было лучше, но запах горелой плоти преследовал их по всему берегу.
Таллат ушел от них и долго стоял в сумерках, глядя на тлеющие и дымящиеся угли, когда-то бывшие Элоном. Мужчине не пристало плакать, и если он все же не мог сдержать слез, то должен был горевать в одиночку. Ральднор с внезапно нахлынувшей болью вдруг вспомнил, как когда-то давно тоже еле сдерживал слезы, шагая за похоронными носилками Эраз в Хамосе.
Непомерно раздутая луна всплыла над деревьями.
На плато разгоралось красноватое зарево, слышались песни, шум дудок и громкие крики, заглушавшие шорох волн и приглушенный гул водопадов.
Пока они ходили за хворостом для погребального костра Элона, вернулись лодки. Хохочущие мужчины и визжащие женщины гурьбой бросились к деревьям с фонарями и бочонками пива из личного запаса Дроклера. Теперь они пили, поедали плоды и распевали песни, сидя вокруг своих костров у скал.
Таллат медленным шагом вернулся к ним. Его лицо было мрачным.
— Таллат! — один из матросов схватил его за локоть. — Таллат, давай возьмем шлюпку, поплывем на корабль и уйдем на нем. Должен быть какой-то безопасный путь до дома. Оставим их на их острове.
— Нет, — отрезал Таллат.
Волна наползала все дальше и дальше на песок, тихо шепча что-то, словно мать ребенку.
— Клянусь Зардуком, — сказал матрос, — я не расстроюсь, если они все отравятся этими плодами, как ты и говорил, Таллат. Это было бы справедливо. Я не стал бы о них плакать.
Море проглотило последние отблески солнечного света. Визгливый женский голос на плато затянул какую-то песню.
Яннул беспокойно поерзал.
— Они там тертые калачи — ну, большинство из них — и могут за себя постоять. Но среди них была одна девчушка — думаю, она из Элисара — закорианские пираты захватили ее в плен еще совсем крошкой. На палубе она еще держалась, но по ночам ей было страшно. Пожалуй, они там что-то чересчур развеселились. Ты не станешь возражать, если я пойду и заберу ее оттуда?