— Эй, часовой! Пропусти даму.
Стражник обернулся, отсалютовал и отступил в сторону. Ломандра вошла в грязный и слякотный дворик. Она не видела лица мужчины, но голос показался знакомым. Он осторожно тронул ее за локоть.
— Леди Ломандра, если не ошибаюсь?
Он отвел ее к брызжущему каплями жира факелу, и она узнала его. Его звали Лиун, он был одним из капитанов Крина.
— Да, теперь я вижу, что не ошибся. — Его губы скривились в насмешке. — Должно быть, вы невыносимо по нему скучали, если осмелились прийти сюда в одиночестве. Придворной даме не место на этих улицах, в особенности после заката.
— Я… мне нужно его видеть… — Она запнулась, не зная, как он поступит, поверит ли ей. Если он сочтет ее влюбленной в Крина навязчивой идиоткой, то сделает все, чтобы не допустить ее до Дракон-Лорда. Но в его голосе, когда он снова заговорил, прозвучала неожиданная теплота.
— С вашего позволения, у вас нездоровый вид. Пойдемте под крышу. Там довольно неприглядно, но зато туда не проникает речная сырость.
Они миновали шеренгу стоящих навытяжку часовых и вошли в массивную дверь циббового дерева.
— Он что, наградил вас ребенком? — спросил он у нее как бы между делом.
— Нет, — ответила она. Глаза у нее слезились от усталости. — Нет.
«И все же, — подумала она, — я здесь из-за ребенка». Из-за ребенка Ашне’е, в милосердной тьме унесенного из дворца и теперь спрятанного в одном из убогих домишек у реки. Старуха, снимавшая эту хибару, едва бросила взгляд на искалеченную ручку малыша, но, вне всякого сомнения, на своем веку повидала среди бедноты немало искалеченных сорванцов и их обезумевших матерей. Ломандра подавила неизвестно откуда вдруг взявшееся ужасное желание расплакаться. Ей казалось, что она не спала уже год. Она и сама не знала, почему сделала то, что велела ей девчонка, и не позволяла себе доискиваться ответа на этот вопрос, страшась узнать его.
Она почувствовала, как пальцы молодого лейтенанта сильнее сжались на ее локте.
— Вы нездоровы. Посидите здесь, я сам схожу за Крином.
Она почувствовала, что ее усаживают в крошечной комнатенке, освещенной лампой и тусклым отблеском огня, чадящего в камине.
Ожидание показалось ей нескончаемым, но в конце концов он все-таки пришел, высокий широкоплечий мужчина, одетый в коричневую кожу и темно-красный плащ гарнизона. У него было суровое проницательное лицо, покрытое шрамами, как и тело, еще с молодости, которую он провел в приграничных стычках в Таддрикских горах и морских боях с закорианскими пиратами. Но главными на этом лице были наблюдательные и замечательно спокойные глаза. Его улыбка была сочувственной и дружеской, но не более того, поскольку в их отношениях никогда не было сентиментальности. Они были любовниками лишь в постели.
— Чем могу служить, Ломандра?
Она раскрыла рот, но не смогла произнести ни слова. Он мгновенно заметил, как вдруг постарело ее лицо. Глаза были покрасневшими и ненакрашенными, всегда ухоженные волосы висели сосульками.
— Лиун, похоже, решил, что ты забеременела от меня.
— Нет. И потом, это все равно ничего бы не изменило.
И снова она умолкла. Он подошел к столу и налил вина в два бокала. Она взяла кубок, и лишь после того, как она сделала несколько глотков, к ней вернулся дар речи.
— Мне нужна твоя помощь. Я должна бежать из Корамвиса. Если я останусь, королева, скорее всего, убьет меня.
Он внимательно посмотрел на нее, отпил из кубка.
— Я рассказывала тебе о той девушке с равнины. Об Ашне’е.
— О той колдунье, которая отравляет твои ночи дурными снами, — сказал он спокойно.
— Да, наверное… Ее ребенок появился на свет месяц назад.
— Я слышал об этом.
— Вал-Мала подмешивала в ее еду наркотик — она надеялась, что ребенок родится мертвым. Но он выжил, и тогда она приказала мне убить его — задушить. Она велела в доказательство принести ей мизинец с его левой руки.
Лицо Крина помрачнело. Он осушил кубок и выплеснул осадок в огонь.
— Совсем спятила стерва. Она что, решила, что ты ее мясник?
— Я не делала этого, Крин. Ашне’е… она отрезала палец… я… я никогда не видела такой свирепой решимости. Но ребенок жив.
Она поникла, сжавшись на узком солдатском топчане. Он отставил свой кубок и уселся рядом с ней, ласково обняв ее.
— И ты где-то спрятала этого ребенка.
Она была очень рада, что не пришлось ничего объяснять.
— Да.
— Ты очень храбрая женщина, если решилась пойти против Вал-Малы.
— Нет. Я схожу с ума от страха. Но Ашне’е — она попросила, чтобы я увезла младенца из Корамвиса и оставила его у кого-нибудь на Равнинах. Королева убьет ее, как только придумает, как, и ребенка тоже, если сможет его отыскать.