Сад был темен, словно смерть, а луна спряталась за облаками. Два стражника-дракона шагали за ним, но он едва замечал их, а они держались от него на своем обычном почтительном расстоянии.
В конце аллеи дорогу ему вдруг преградила темная фигура. Сначала он едва ее заметил, но один из стражников пробежал мимо него с мечом наголо.
— Ни с места, кем бы ты ни был!
Зажгли фонарь, и первым, что увидел Амрек, была желтая эмблема дружины Катаоса, а потом из тьмы выплыло лицо дорфарианского принца. Немыслимое видение подействовало на него, точно ушат ледяной воды. Первой его мыслью было: еще один ублюдок моего отца.
Потом человек заговорил.
— Я взываю к милосердию Повелителя Гроз.
— Так взывай к нему на коленях, — рявкнул гвардеец.
Незнакомец не шевельнулся. Глядя Амреку в лицо, он сказал:
— Король Амрек знает, что я чту его. Ему не нужны доказательства.
Амрек ощутил, что реагирует на это явление не гневом, а странным волнением. Его помутившийся разум прояснился, и он снова стал человеком — и королем.
— Значит, ты чтишь меня. И взываешь к милосердию. Почему? Что ты натворил, если нуждаешься в защите?
— Я оскорбил вашего лорда-советника.
— И как же?
Человек на тропинке хищно и торжествующе ухмыльнулся. Он походил на пьяного, но пьяного не от вина.
— Ригон Закорианец с этой ночи будет одноруким.
Ближний к королю стражник пораженно присвистнул, дальний издал какое-то восклицание. В Драконьей гвардии Ригон пользовался определенной репутацией.
— Что заставило тебя прийти ко мне? — резко осведомился Амрек.
— Откровенно говоря, то, что ваша светлость обладает большей властью, чем Катаос эм Элисаар.
Луна бесшумно выскользнула из-за тучи и обрисовала смутные серые очертания между деревьями. Человек на тропинке замигал и потряс головой, как будто свет был неприятен ему, и Амрек заметил пролегшие на его необыкновенном лице глубокие морщины страшной усталости. И тут же на него накатила неожиданная осведомленность об этом человеке. Как и тогда, когда он впервые увидел Астарис, он почувствовал, что столкнулся с личностью, с одушевленным существом — в отличие от шелковых кукол, которые обычно окружали его, кланяясь и дергаясь, или же занятых своими собственными тайнами, вроде Катаоса. И он ощутил странное перемещение плоскостей как внутри себя, так и снаружи. Он почувствовал, что очутился лицом к лицу с частью своей судьбы. Это озарение было поразительным. Он пригляделся к страннику, этому простому солдату эм Элисаара, но странная убежденность не проходила.
Он сделал гвардейцам знак отойти на несколько шагов и указал незнакомцу на каменную скамью. Они уселись рядом, и Амрек с изумлением отметил, что это не возмутило его.
Ну, если он один из отпрысков моего отца, полагаю, он имеет право находиться рядом со мной. Неужели это то, что я чувствую? Смутное братство?
— Ну, солдат, — произнес он вслух. — Как тебя зовут?
— Ральднор, милорд, Ральднор из Сара.
— Вот как. Значит, я знаю тебя лучше, чем предполагал.
— Тот случай с вашими гвардейцами, милорд. Приношу свои смиренные извинения за то, что доказал свое превосходство над Избранными.
— Ты играешь в опасную игру, Сарит.
— А какая еще игра мне осталась, милорд? Или меня повесит ваш лорд-советник, или это сделаете вы. Я лишь хотел бы обратить ваше внимание на одну вещь, которой не заметил Катаос Элисаарский.
— Что это за вещь?
— Я доказал свое непревзойденное мастерство как боевой машины. Я вполне могу заменить Ригона, и не только, как в гвардии Катаоса, что представляется мне маловероятным, так и в гвардии вашей светлости.
— Это предложение пьяницы или глупца.
— И проигнорировать его — было бы выставить себя именно в таком свете, милорд.
— Выбирай слова, когда разговариваешь со мной, Сарит.
— В один прекрасный день, милорд, долгое время спустя после того, как вы отправите меня на виселицу, кто-нибудь может исподтишка вонзить нож вам в спину или подсыпать яд в ваш кубок, что, будь я рядом с вами, мне удалось бы предотвратить.
— Так ты предлагаешь себя мне в телохранители?
Ральднор ничего не сказал. Вокруг него плавали ароматы ночного сада.
— Как ты нашел это место? — спросил Амрек.
— Я пошел следом за одной из фрейлин леди Астарис. Думаю, она возвращалась со свидания и не заметила меня.
— Ты слишком хитер, солдат. И у тебя чересчур много врагов.
— Я в состоянии справиться со своими врагами, милорд, если останусь в живых. И с вашими тоже.