Он перемахнул через парапет и бесшумно приземлился на булыжники мостовой.
И увидел — слишком поздно — патруль, затаившийся в ожидании его. Они выскочили из своего укрытия, и Звезда ярко раскрасила их обрадованные лица. Он бросился назад и услышал громкий крик. Замелькали огни факелов.
Он бросился бежать по узкому переулку, во второй раз свернул на улицу Свиданий и очутился на открытой и просматриваемой со всех сторон площади перед высокими воротами Гарнизона. Двое часовых в красных плащах, опираясь на копья, стояли на площадке перед воротами. Они явно скучали, не ожидая — до сих пор — от этой ночи ничего особенного. Крики преследователей Ральднора и огни факелов заставили их головы взметнуться. Они напряглись, крепко сжимая копья.
Внизу показалась бегущая фигура, а за ней — четырнадцать или пятнадцать гвардейцев королевы. Потом на миг все движение прекратилось, и люди застыли, точно актеры в живой картине, залитые колышущимся огнем факелов.
Ральднор взглянул на часовых на площадке. Набрав полную грудь воздуха, он приготовился заговорить со всей возможной властностью. Ему предстояло вновь бросить кости в этой игре со смертью, но перед глазами у него стояла лишь она.
За спиной у него что-то со свистом разорвало воздух, и он ощутил сильный толчок в спину. Сначала он решил, что в него запустили камнем, но боли не было. Он обернулся, чтобы взглянуть на них — еще в самом начале подготовки его учили никогда не поворачиваться к противнику спиной, но он забыл об этом. И в тот же миг понял, что больше не может видеть. Это произошло внезапно, слишком стремительно, чтобы он успел испугаться. Потом отключился слух, а после этого померкло все. Последнее, что промелькнуло у него в сознании, было женское имя, сияющее, точно алый камень, но он больше не мог вспомнить, кому оно принадлежала. Через миг он провалился в бессознательность.
Гвардеец, вонзивший нож в спину Ральднора, отошел в сторону, и Ральднор мешком свалился на землю. Он ухмыльнулся, глядя прямо в лица часовых, и наклонился, чтобы обтереть окровавленное лезвие об одежду беглеца.
— У вас есть право убивать? — крикнул один из часовых.
Стражник тщательно обтер свой нож и ткнул в эмблему Вал-Малы.
— Вот мое право.
Часовой обернулся и закричал что-то во двор. Почти тотчас же зазвенел набат.
— Расскажете о своих правах Дракону Крину, когда он придет.
— И кто же задержит нас здесь? — выплюнул гвардеец.
Но ворота уже широко распахнулись, и оттуда выдвинулась фаланга солдат, полностью вооруженных, вплоть до щитов. Одного из них быстро послали за Крином.
Вскоре на галерее показался Дракон-Лорд, не выказавший ни неудовольствия, ни удивления тем, что его вызвали из-за какой-то стычки. Он спокойно оглядел всю сцену и в конце концов спросил, совершено ровным тоном:
— Кто этот человек?
— Он наш, — огрызнулся гвардеец, — по приказу королевы. Не чините нам дальнейших препятствий, Дракон-Лорд.
— Я так и не услышал ответа на свой вопрос, — подчеркнуто вежливо напомнил Крин, но в его глазах блеснула сталь. — Я спросил вас, кто этот человек.
— Сарит, называющий себя Ральднором. Военачальник короля Амрека.
— И какое же преступление он совершил?
— Это, Дракон, дело королевы.
Крин склонился над человеком, которого называли Ральднором, и осторожно перевернул его. Он явно недавно выбрался из реки, этот парень, и, судя по его виду, был одной ногой в могиле. Крен приподнял одно веко, коснулся безжизненного запястья. И со странным ощущением неотвратимости заметил, что на его левой руке не хватает мизинца. Он слышал о фаворите Амрека, но не прислушивался к этим разговорам. Но это лицо было лицом Редона. И псы Вал-Малы преследовали его. Крин не питал особой любви к королевы, а этот участок Корамвиса находился в его ведении. Он почувствовал слабо трепещущий под его пальцами пульс Сарита, но он быстро терял кровь.