Повелитель созерцал доску с чувством легкого недоумения. В стройные порядки фигур где-то вкралась ошибка. Медленно, не торопясь он еще раз проверил последние ходы. Все развивалось как должно. Но что-то мешало. Какая-то мелочь, будто соринка в глазу. О, вот оно… Пешка. Совершенно лишняя и никому на этой позиции не нужная. Пешку на это поле он определенно не ставил. Неторопливо прошел вдоль доски, присмотрелся поближе и с облегчением улыбнулся. Должно быть, это одна из тех, от которых он благополучно избавился месяц назад. Он по праву гордился той комбинацией.
Проделано было красиво и с малыми жертвами. Эта пешка, как видно, задержалась на доске случайно. Их было слишком много, чтобы помнить о каждой. Но всякое дело следует доводить до конца. Впрочем, здесь никаких сложных ходов не потребуется. Повелитель поднял лопаточку и осторожно передвинул пешку на нужную клетку.
Глава 4
Какое-то время Обр бесцельно брел по лесу, стараясь подальше уйти от Малых Солей. Сосны шуршали молодыми, чуть липкими иглами, пахли нагретой смолой и морским ветром. Длинная слабая трава путалась под ногами. И зачем он так долго торчал у бабки?
Однако куда бы податься? В Большие Соли? Город богатый, торговый, парусники заходят с моря. Пришлого народу много, на чужого никто лишний раз и не глянет, и наверняка можно разузнать, где искать Хортов. Одно плохо – далековато эти Большие Соли. Лодки нет, а на своих двоих вдоль берега идти не меньше недели. Может, сразу в корчму «У семи сосен», к Семерику? Разобраться с ним, да так, чтоб другим неповадно было. Решено, к Семерику. Вот только голова нынче как чужая. Обр чувствовал себя немного пьяным от воздуха, света и летней зелени. Пожалуй, надо сначала в себя прийти. Поесть где-нибудь раздобыть. Лучше всего мяса. А то сейчас любая блоха одной лапкой его перешибет.
Ага, Укрывище. Вдруг там кто-то из своих прячется. Или не прячется даже. Собрались с силами, вышибли солдатню, завалили, скажем, косулю. Не, лучше кабана. Сидят, мясо жарят. Вертел поскрипывает, сок течет, огонь вспыхивает, шипя, но не гаснет…
С вечера не евший Хорт проглотил слюну, затянул пояс потуже, поглядел на солнце, поймал щекой ровный ветер, прикинул направление и двинул к Укрывищу. У него была привычка ходить напрямик, без дорог, сквозь любой, самый густой лес, корявое редколесье, вересковые пустоши, мертвые островки песка или прямо через скалы. На дорогах, старательно обходящих все болотца, овражки и осыпи, Обр скучал. Больно надо ноги бить, время напрасно тратить. Да и опасно там, на дорогах-то.
Так что к Укрывищу он шел строго по прямой, как птица, летящая к своему гнезду. Жесткая хвоя под ногами сменялась хрустящим вереском, сыпучим песком или сырой болотной травой. Лес жил и дышал вокруг, и Обр был счастлив. Он почти забыл о том, что случилось с благородным родом Хортов. О голоде забыть было труднее. У него не было ни ножа, ни даже паршивой веревочки, чтоб сделать силки. Пришлось отвлечься, разорить несколько гнезд, немного отбить аппетит заячьей капустой и корнями стрелолиста. Поэтому черную тень Укрывища, нависшую над лесом, он увидел уже глубокой ночью. Тень была какой-то странной, как будто обгрызенной, но Обр устал, хотел спать и раздумывать о ночных странностях ему не хотелось. По дороге на мост он, конечно, не пошел. Нырнул в темноту оврага, вскарабкался по крутому склону, ввинтился в водосток и очутился на задах поварни. Прислушался. Ничего. Так тихо бывает только в безлюдном месте. Принюхался. Солдатского запаха – сивухи, пороха, лошадиного пота – не учуял. Пахло пылью, сырым воздухом ночного леса, старой гарью. Едой, к несчастью, не пахло вовсе. Бочком просочился в приоткрытую заднюю дверь поварни. Так и есть. Тоже темно и пусто.
Кабан на вертеле так и остался голодной мечтой. Но Обр не растерялся, быстренько обшарил все знакомые углы. Почти сразу отыскал мешок, на треть полный лежалым зерном, набрал сколько смог, в подол рубахи, и так же ощупью скользнул за очаг, по обвисшим доскам взобрался на чердак. Там, возле трубы очага, у него было любимое зимнее логовище: куча соломы, прикрытая парой изодранных плащей и еще каких-то тряпок неопределенного происхождения. Княжеское ложе. Куда лучше короткой бабкиной лавки. Хорт блаженно вытянулся на нем, принялся грызть чуть тронутые прелью зерна и быстро заснул.
Ему снился торг в Больших Солях, крики зазывал, стук колес по брусчатке, шарканье ног, неясный тул толпы. Рядом опрокинулся воз с пустыми бочками, и они, подпрыгивая и грохоча, покатились прямо на Обра. Он проснулся, сел, тряся головой, но грохот не прекратился. Вопли и стук колес – тоже. Снаружи орали что-то вроде «Раз, два – взяли! Еще взяли! Еще разик, еще раз!». Потом кто-то рявкнул: «Поберегись!» И снова загрохотало так, что стены дрогнули. Обр метнулся к тому скату крыши, что выходил во двор, приник к щели в рассохшейся дранке. Сквозь нее он обычно наблюдал за передвижениями своих близких родственников, когда те в очередной раз метались по двору, угрожая намять шкодливому младшему братцу шею, оборвать уши, вправить мозги или повыдергать ноги. Воспитательные меры в семье Хортов разнообразием не отличались.