Только теперь, когда его штаны промокли насквозь, Трэль заметил, что идет дождь. Серый, мрачный день — самое время получить серый, мрачный урок. Орки не были ни свирепы, ни благородны. Он не мог представить себе, как подобные создания вообще могли оказать людям хоть какое-то сопротивление.
— Мы не всегда были такими, — послышался тихий низкий голос откуда-то из-под локтя Трэля. Он с удивлением обернулся и увидел того самого красноглазого орка, который пристально смотрел на него своими чудными глазами. — Равнодушными, запуганными, достойными лишь презрения. Это они сделали нас такими, — продолжил он, показывая на свои глаза. — И если бы нам удалось избавиться от этого, к нам бы вернулись и сила, и боевой дух.
Трэль опустился подле него в грязь.
— Продолжай, — сказал он. — Я слушаю.
8
Прошло почти два дня после пожара и побега Трэля, и большую часть этого времени Блэкмур провел в раздражении и мрачных раздумьях. В конце концов, Таммис предложил хозяину съездить на ястребиную охоту, и он был вынужден признать, что идея слуги оказалась не так уж плоха.
День выдался пасмурный и прохладный, но Блэкмур и Тарета тепло оделись, а быстрая скачка горячила им кровь. Блэкмур хотел поохотиться, но его добросердечная дама убедила его, что для приятного времяпрепровождения будет вполне достаточно и простой конной прогулки. Когда она легким галопом обогнала его на прелестной, серой в яблоках лошадке, которую он подарил ей два года назад, он проводил ее взглядом и пожалел, что сейчас холодно. Будь погода немного потеплее, он мог бы измыслить и другие способы приятно провести время с Таретой.
Кто бы мог подумать, что Фокстонова дочка окажется столь многообещающим бутоном? Прелестная, послушная девочка созрела, распустилась и стала прелестной, послушной женщиной. Кто бы мог подумать, что он окажется в плену у этих ясных голубых глаз, что он так полюбит зарываться лицом в струящееся золото ее длинных локонов? Кто угодно, только не он, Блэкмур. Но с тех пор, как несколько лет назад он забрал ее себе, ей неизменно удавалось излечить его от скуки, а это задача не из легких.
Однажды Лангстон полюбопытствовал, не забудет ли Блэкмур о Тарете, когда у него появится супруга. Блэкмур ответил, что не забудет о Тарете, даже если когда-нибудь и впрямь женится. Когда его замысел, наконец, осуществится, у него будет много времени для подобных забав. Ведь когда у его ног окажется весь Союз в полном составе, его положение будет значительно более выгодным и наверняка позволит ему заключить политически благоприятный брак. Спешить действительно некуда. У него достаточно времени, чтобы наслаждаться Таретой, где и когда ему захочется. И чем больше этого времени он проводил вместе с девушкой, тем чаще замечал, что теперь ему нужно от нее не столько удовлетворения страсти, сколько просто ее общество. Не раз, лежа без сна, он смотрел, как она спит в серебристом свете луны, льющемся через окно, и думал, не влюбляется ли он на самом деле.
Блэкмур придержал поводья Ночного Певца, который постарел, но все еще любил поскакать галопом, и смотрел, как она игриво кружит вокруг него на своей Серой Красавице. Сегодня он приказал ей не заплетать волосы, и они свободно падали ей на плечи водопадом чистейшего золота. Тарета смеялась, и на мгновение их взгляды встретились.
К чертям погоду. Они отлично справятся и так.
Блэкмур уже открыл рот, чтобы предложить Тарете спешиться и отправиться в ближайшую рощицу — теплые накидки прекрасно защитят их от холода, — когда до него донесся приближающийся топот копыт. Появление запыхавшегося Лангстона мгновенно испортило Блэкмуру настроение. На морозном воздухе от взмыленного коня его протеже шел пар.
— Мой господин, — выдохнул Лангстон. — Я думаю, у нас есть новости о Трэле!
Все знали, что с майором Лорин Ремкой шутки плохи. Несмотря на то, что Ремка возвышалась от земли едва на пять футов, она была коренастой и крепкой и могла с честью выйти из любой битвы. Много лет назад она поступила на военную службу, переодевшись мужчиной, потому что страстно желала отомстить зеленошкурым тварям, которые однажды напали на ее деревню. Когда маскировка была раскрыта, командир сразу же отправил ее на передовую. Потом уже Ремка узнала, что он сделал это в надежде, что ее сразу же убьют и ему не придется краснеть, докладывая о ней начальству. Но Лорин Ремка выжила и показала себя не хуже, а в некоторых случаях лучше любого мужчины своего подразделения. Убийство орков доставляло ей какое-то извращенное удовольствие. Случалось, что она вымазывала лицо в багрово-черной крови убитого врага в знак своей победы. Мужчины ее избегали.
Даже теперь, когда наступило мирное время, майор Ремка продолжала получать удовольствие, отлавливая слизняков, которые когда-то были ее злейшими врагами, хотя удовольствие это значительно уменьшилось, когда эти ублюдки перестали сопротивляться. Рассуждения, почему же орки вдруг стали больше походить на покорную скотину, чем на прежних неукротимых чудовищ, были основной темой для вечерних бесед Ремки и ее людей за картами и кружечкой-другой эля.
Ремка переживала огромное наслаждение, видя, как легко эти когда-то наводящие ужас убийцы превращались в кланяющихся и расшаркивающихся слуг. Самыми податливыми оказались те, у кого были странные красные глаза. Они как будто жаждали указаний и похвалы, даже от нее. Сейчас одна из таких орчанок готовила для неё ванну.
— Убедись, что она горячая, Грикик, — крикнула Ремка. — И на этот раз не забудь о травах!
— Да, госпожа, — покорно ответила орчанка.
И почти в то же мгновение до Ремки донесся тонкий аромат засушенных трав и цветов. Все то время, что она здесь служила, орочья вонь не давала ей покоя. Ей никак не удавалось избавиться от нее, зато теперь она, по крайней мере, сможет как следует отмочить в горячей ароматной воде тело и смыть отвратительный запах с кожи и длинных темных волос.
Ремка полностью переняла мужскую манеру одеваться, гораздо более практичную, чем все эти женские безделушки. Проведя годы на полях сражений, она привыкла одеваться и раздеваться самостоятельно и расставаться с этой привычкой не собиралась. Со вздохом она сбросила сапоги. И едва только отложила их в сторону, чтобы Грикик их почистила, в дверь настойчиво постучали.
— Если это какие-нибудь неприятности… — грозно пробурчала Ремка, открывая дверь. — В чем дело, Варик?
— Вчера мы поймали орка, — начал он.
— Да-да, я читала твой рапорт. Пока мы тут болтаем, у меня ванна остывает, и…
— Этот орк показался мне знакомым, — упрямо продолжал Варик.
— Свет Великий, Варик, они все одинаковые!
— Нет. Этот выглядел по-другому. И теперь я знаю почему. — Он отступил, и дверной проем заполнила высокая внушительная фигура. Майор Ремка мгновенно вытянулась по стойке «смирно», отчаянно пожалев, что успела снять сапоги.
— Генерал-лейтенант Блэкмур,- отрапортовала она. — Чем мы можем быть полезны?
— Майор Ремка, — начал Эделас Блэкмур, сквозь аккуратно подстриженную черную бородку клинышком сверкнули ослепительно белые зубы. — Насколько я понимаю, вы нашли моего пропавшего домашнего орка.
Как завороженный, Трэль внимал тихому рассказу красноглазого сородича. Это была повесть о доблести и силе, о невероятных сражениях с небывалыми чудовищами, о подвигах и о том, как целые армии людей сминала и уничтожала неудержимая зеленая волна. Келгар говорил и о тех, кто глубоко постиг мир духов, и в голосе его звучала тоска. Трэль никогда раньше не слышал о них.
— О да, — печально вздохнул Келгар. — Давно, когда мы еще не были гордой, жадной до битв Ордой, мы жили отдельными кланами. И среди этих кланов были те, кто знал магию ветра и воды, неба и земли — всех духов природы, они умели жить с этими силами в гармонии и призывать их на помощь. Мы звали их шаманами, и до того, как появились колдуны, это было все, что мы знали о силе.