За прошедшие годы Сержант обучил Трэля самым изощренным приемам рукопашного боя. Он овладел всеми видами оружия, которые использовались в сражениях: мечом, палашом[6], копьем, кистенем, кинжалом, бичом, сетью, секирой, дубинкой и алебардой. Трэлю редко когда доставались доспехи. Считалось, что чем меньше защиты у бойцов, тем более волнующим становится зрелище для публики.
Трэль стоял в кругу нескольких учеников. Он уже много раз проходил через эту игру, и преимущество здесь было не на его стороне. Сержант называл этот сценарий «окружение». Ученики, разумеется, были людьми, которые наткнулись на одного из немногих оставшихся на свободе орков-мятежников. Трэль, разумеется, был этим непокорным орком. Перед учениками стояла задача придумать, по меньшей мере, три различных способа, как взять в плен или прикончить «беспризорного орка».
Трэлю не слишком нравились такие игры. Он предпочитал биться в поединке, один на один с противником, а не противостоять целой группе людей, число которых порой доходило до двенадцати. Огонь, загоравшийся у людей в глазах, когда они собирались напасть на него, и улыбки на их лицах тревожили Трэля. Когда Сержант в первый раз разыграл этот сценарий, честному орку пришлось туго. Сержант отвел его в сторонку и уверил, что в данном случае не просто можно, а даже необходимо притворяться. Люди были облачены в доспехи и вооружены настоящим оружием, а у него, Трэля, был только учебный деревянный меч. Вряд ли Трэль мог нанести им какие-либо серьезные повреждения.
Так что теперь, проделав этот номер несколько раз, Трэль научился мгновенно превращаться в свирепого, беспощадного зверя. Поначалу сохранять границу между воображением и реальностью было довольно трудно, но со временем дело пошло. Трэль никогда не терял контроля над собой и, если становилось совсем плохо, доверял свою жизнь Сержанту.
И вот на Трэля наступали новобранцы. Конечно же, первым из трех способов они выбрали прямое нападение. Двое держали мечи, четверо — копья, у остальных были секиры. Один из них сделал выпад.
Трэль молниеносно парировал удар, деревянный меч двигался с поразительной скоростью. Он поднял мощную ногу и пнул напавшего в грудь. Молодой человек отступил на шаг и завалился на спину, на лице у него отразилось изумление. Хватая ртом воздух, он катался по земле.
Трэль повернулся, чтобы встретить нападение двоих противников с копьями. Мечом он легко отбросил с дороги одного, словно надоевшее насекомое. Свободной рукой Трэль вырвал копье у второго и, подбросив оружие в воздухе, перевернул острием к его недавнему обладателю.
Будь это настоящая битва, Трэль пронзил бы человека насквозь. Но это была только тренировка, и Трэль держал себя в руках. Он поднял копье и уже собирался отбросить его в сторону, когда вдруг раздался страшный крик, который заставил всех застыть на месте.
Трэль обернулся и увидел маленький фургон, направлявшийся к крепости по узкой извилистой дорожке. Такие фургоны не были редкостью, обычно в них приезжали люди — крестьяне, купцы, рекруты, — у которых было дело к кому-нибудь из властей предержащих.
Но не на этот раз.
Сейчас лошади тащили фургон, в котором стояла железная клетка, битком набитая зелеными чудовищами. Трэль заметил, что пленников приковали цепями к дну фургона. Их внешний вид, нелепый и страшный, привел его в ужас. Они были огромны и безобразны, вместо зубов изо рта торчали большие клыки, крохотные глазки смотрели свирепо…
Внезапно Трэль осознал страшную истину. Это были орки. Его народ. Именно таким его видели люди. Деревянный меч выпал из внезапно ослабевших пальцев. «Я отвратителен. Я внушаю ужас. Я чудовище. Неудивительно, что они меня так ненавидят».
Один из этих зверей повернулся и взглянул Трэлю прямо в глаза. Он хотел отвести взгляд, но не смог. Поэтому тоже, едва дыша, уставился на орка. И в это самое мгновение пленник каким-то образом сумел освободиться от цепей. С оглушительным воплем он бросился на прутья клетки. Окровавленными руками он схватился за прутья и на глазах пораженного Трэля разогнул их и протиснул в щель свое громадное неуклюжее тело. Перепуганные лошади понесли. Орк сильно ударился о землю, несколько раз перевернулся, но тут же вскочил и быстро побежал к Трэлю и его противникам.
Раскрыв свою кошмарную пасть, он выкрикнул нечто непонятное:
— Ках! Бин мог г'тазаг ча!
— Бейте же его, дурни! — приказал Сержант.
Как был, без доспехов, он выхватил меч и помчался навстречу орку. Остальные солдаты, наконец, стряхнули оцепенение и кинулись ему на помощь.
Орк даже не остановился. Широко размахнувшись на бегу, он ударил Сержанта левой рукой в грудь, далеко отбросив его в сторону. Зеленое чудище неумолимо приближалось. Оно смотрело только на Трэля и снова кричало:
— Ках! Бин мог г'тазаг ча!
Трэль переборол страх, но по-прежнему не знал, что предпринять. Он поднял свой деревянный меч и встал в защитную стойку. Эта уродливая мерзкая тварь двигалась прямо к нему. Конечно, это был враг. И в то же время это был его сородич, его плоть и кровь. Он был орком, совсем как Трэль; и Трэль не мог заставить себя убить чудовище.
Пока Трэль стоял и смотрел, на орка навалились люди, и большое зеленое тело скрыла стена мечей, секир и черных доспехов. Из-под ног у людей потекла кровь. Когда все было кончено, они отступили назад, и взорам открылась груда зелено-красной плоти, которая только что была живым существом.
Сержант приподнялся на локте.
— Трэль! — крикнул он. — В камеру его, немедленно.
— Что, во имя всего святого, ты наделал?! — орал Блэкмур, в ужасе глядя на Сержанта, которого сам когда-то нанял, а теперь жутко ненавидел. — Ему нельзя было видеть других орков, пока он… а теперь он все знает, черт побери. Чем ты думал?
От такой словесной атаки Сержант пришел в ярость.
— Я думаю, сэр, что если вы не хотели, чтобы Трэль видел других орков, то должны были сказать мне об этом. Следовало распорядиться, чтобы фургоны, которые их доставляют, приезжали, когда Трэль в камере, а не на тренировке. Вот так-то, сэр.
— Хватит! — взревел Блэкмур. Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки. — Ладно, что сделано, то сделано. Теперь мы должны подумать, как это исправить.
Его спокойный голос, похоже, подействовал и на Сержанта. Гораздо более сдержанно наставник спросил:
— Так, значит, Трэль не знал, как он выглядит?
— Нет. Никаких зеркал. Никаких тазиков с водой. Я внушал ему, что все орки — негодяи и что ему сохраняют жизнь только потому, что он приносит мне доход.
Между собеседниками повисла тишина, каждый погрузился в свои мысли. Сержант задумчиво поскреб рыжую бороду и проговорил:
— Итак, теперь он знает. И что? То, что он родился орком, еще не значит, что он не может стать чем-то большим. Он вовсе не обязан быть безмозглым животным. Да он вовсе и не таков, если по правде. Если бы вы поощряли его смотреть на себя как на человека…
Предложение Сержанта привело Блэкмура в ярость.
— Он не человек! — взорвался лейтенант. — А именно животное. Я не хочу, чтобы он вообразил себя человеком-переростком с зеленой кожей!
— Тогда скажите мне на милость, сэр, — сквозь зубы процедил Сержант, — что же он, по-вашему, должен о себе думать?
Блэкмур не мог ответить на этот вопрос. Он не знал ответа. Он даже не задумывался об этом. Когда он наткнулся на орочьего детеныша, все казалось так просто. Вырастить его как раба, обучить драться, дать ему преимущество в виде людских знаний, потом поставить во главе армии побежденных орков и напасть на Союз. Если Трэль возглавит возрожденную армию орков, Блэкмур получит власть, превосходящую его самые смелые мечты.
Но, теперь было ясно, что так он ничего не добьется. Глубоко в душе лейтенант понимал, что в словах Сержанта есть доля истины. Чтобы повелевать грязными невежественными орками, чтобы быть выше их, Трэль действительно должен понимать, как мыслят люди, каковы причины их поступков. Но если он будет учиться, не взбунтуется ли он? Значит, необходимо следить за тем, чтобы он не забывал свое место, и постоянно напоминать ему о его низком происхождении. Просто необходимо. Свет Великий, как же поступить? Как же быть с этим существом, чтобы вырастить из него идеального воина-вождя, но чтобы при этом никто больше не узнал, что этот орк — не просто великолепный гладиатор?
6