- Нас атаковала конница у Рыбного рынка, - начал объяснять Баренс, - мы...
- Помолчи, Баренс! - велел Джарли, посмотрел на меня дикими глазами и сказал: - Он умирает.
- Может, не все так безнадежно, - я присел рядом с герцогом и так положил посох, чтобы его окованный золотом конец коснулся старика. Герцог открыл глаза, в них промелькнул слабый свет, и я было подумал, что чудо случилось. Но в следующую секунду Ленард тяжело вздохнул и протянул дрожащую руку к сыну. Его тонкие пергаментно-восковые пальцы исчезли в ладони Джарли.
- Отец, я отомщу, - сказал бастард. - Клянусь тебе.
Бескровные губы герцога зашевелились, свободной рукой он начал шарить по своей груди, нащупал висевший у него на шее герцогский медальон.
- Наследник... - выдохнул старик.
- Благодарю, отец, - Джарли поцеловал руку старика. Лицо герцога прояснилось, в глазах снова появился свет.
- Я умираю... правителем, - еле слышно произнес он. А потом живые искры в его глазах погасли, и нас будто обдало холодом. Джарли наклонился, поцеловал старика в лоб, снял с его шеи медальон и повесил себе на шею, после чего отбросил свою шпагу и взял герцогский меч.
- Кириэль! - негромко позвал он.
- Да, ваша светлость, - ответил я.
- Я должен позаботиться об отце, - сказал новый герцог. - Я не могу бросить его тело здесь, на растерзание этим псам. А ты должен уходить. Видишь башню с флюгерами на крыше? На восточной стороне цоколя этой башни есть рельеф в виде львиной головы. Нажми на правый глаз льва, и секретный механизм откроет тебе вход в подземный тоннель. Уходи по нему из города. Если все пройдет успешно, я оставлю весточку для тебя в Айи, на постоялом дворе "Веселый менестрель". Все ли ты понял?
- Да, ваша светлость.
- Удачи тебе, - Джарли протянул мне руку. - Я горд тем, что познакомился с тобой. Ах, постой, совсем забыл... Баренс, прошу вас, дайте мне вашу рыцарскую цепь!
Офицер гвардии снял цепь и с поклоном подал бастарду. Джарли улыбнулся, шагнул к Уитанни, сел перед ее мордой на корточки и подмигнул гаттьене.
- Подставляй шейку, красавица, - сказал он. - Жалую тебе титул рыцаря-оборотня, как и обещал.
На мое удивление Уитанни с самым царственным видом, но, довольно жмурясь и урча, приняла награду.
- Для тебя, мой друг, рыцарской цепи у меня, увы, нет, - сказал мне Джарли. - Но я жалую тебе титул придворного лекаря дома Ленардов. Надеюсь, однажды ты сможешь воспользоваться всеми привилегиями этого титула. И хочу верить, что мы не прощаемся с тобой навсегда.
Мы пожали друг другу руки. Гвардейцы подняли плащ с телом герцога, и Джарли повел их вниз по улице. Когда их фигуры исчезли в дымном сумраке, я посмотрел на Уитанни и с трудом сдержал смех. У моей гаттьены был на редкость гордый вид.
- Итак, леди, - сказал я, - не желаете ли продолжить наш путь?
- Уарр! - фыркнула гаттьена и широко зевнула, показав мне грозные белоснежные клыки и алый язык. А потом она ласково потерлась о мою ногу, и мы быстрым шагом направились к башне, чтобы побыстрее выбраться из погибающего Роэн-Блайна.
Глава шестнадцатая
Во мраке порой можно увидеть то,
что недоступно нашему зрению при свете дня
Черная книга Азарра
Небольшой, закрытый с четырех сторон низкими каменными заборчиками дворик у подножия башни с флюгерами был пуст и уныл. С кустов сирени и шиповника облетела листва, земля раскисла и хлюпала под ногами, и холодный ветер доносил до меня запах гари. В глубине дворика я увидел на стене львиную голову, о котором говорил мне Джарли, и нажал на ее глаз. Внутри стены что-то лязгнуло, загремели невидимые мне тяжелые противовесы, и в каменной кладке начал открываться низкий квадратный вход в подземный тоннель.
- Я пойду первым, - сказал я Уитанни. - Надеюсь, там нет крыс.
У меня не было с собой ни факела, ни фонаря, но я больше всего хотел побыстрее покинуть Роэн-Блайн, поэтому вошел в тоннель. Здесь пахло тлением и сыростью, и, сделав несколько шагов, я почувствовал, что ноги мои промокли. Однако не все было так плохо - в стенной нише справа от меня я увидел покрытый патиной медный фонарь и рядом с ним - огниво и коробочку с трутом. Это было неожиданное и приятное открытие. С огнивом пришлось повозиться, - я так и не научился толком пользоваться этой штукой, - но в итоге я все же запалил пропитанный селитрой трут и разжег фонарь. В его свете я увидел, что короткий тоннель, в который я вошел, заканчивается глухой стеной, перед которой расположен квадратный люк, закрытый массивной дубовой крышкой. Не без труда я сдвинул эту крышку в сторону: под ней открылся темный колодец, в стену которого были вмурованы железные скобы.
- Посвети мне, - попросил я гаттьену, передал ей фонарь (моя киса аккуратно зацепила его ручку зубами) и начал спускаться по скобам на дно колодца.
Спускаться пришлось довольно долго - колодец был глубоким. Он привел нас в сырой земляной мешок с глинистым дном, в стене которого открывался новый ход. По его дну бежал узенький ручеек, исчезавший в темноте. В туннеле было очень душно, крепко пахло мокрой землей и известью, но запаха плесени и тлена уже не ощущалось. Идти приходилось согнувшись, потолок хода был слишком низким. Несколько раз я ощутил приступы клаустрофобии - я вообще боюсь всяких тесных замкнутых помещений, узких лазов и подземелий. Одежда моя быстро промокла и покрылась грязью. Впрочем, воздух был свежим, фонарь горел ярко, и мы с Уитанни быстро дошли до конца хода, оказавшись в обширной пещере, стены которой были облицованы известковыми блоками неправильной формы. По всей видимости, мы вышли в расположенные под герцогским замком катакомбы.
Я совершенно не представлял себе, насколько обширны эти катакомбы, куда нам следует идти, и хватит ли нам масла в фонаре к тому моменту, когда мы выберемся на свет. Но это меня не особенно волновало - в компании Уитанни я чувствовал себя достаточно уверенно. И уж меньше всего я боялся, что в катакомбах нам может повстречаться какая-нибудь нехорошая живность. По первому впечатлению эти подземелья казались совершенно мертвыми, ничего кроме камня и мокрой земли тут не было, но мало ли! Однако пока Уитанни не подавала никаких признаков беспокойства. Если чего нам и следует опасаться, так это возможной погони, ведь ход в стене башни так и остался открытым.
Мой фонарь отбрасывал длинные колеблющиеся тени на стенах пещеры, отчего мне мгновениями казалось, что здесь кто-то есть. Будь я один, я бы наверное шел куда как медленнее. А так я за пару минут дошел до противоположного конца пещеры и увидел, что она заканчивается глубоким провалом с отвесными стенами, но в ближней ко мне стене устроена лестница из все тех же железных скоб.
Уитанни лестница была не нужна - она начала спускаться вниз, перепрыгивая с одного совершенно невидимого мне выступа в стенах на другой, и очень скоро оказалась на дне провала. Я услышал ее умиротворенное рычание и понял, что внизу вполне безопасно, после чего начал спускаться сам. Это было совсем не просто: посох, который я заткнул за спину, сильно сковывал мои движения, точно так же, как и фонарь в моей левой руке. Высота была приличной, а скобы сильно проржавели, и спуск казался мне опасным. Увы, никогда в жизни я не отличался обезъяней ловкостью. Пережив несколько неприятных мгновений и порядочно устав, я все-таки спустился вниз и спрыгнул на мокрый песок под довольное урчание гаттьены.
- Одно хорошо, - резюмировал я, - нашим преследователям тут придется ой как тяжело. Спускаться по этой лесенке с оружием, да в доспехах - бррр! Все тыквы себе порасшибают.
Следуя по течению бегущего по полу провала ручья, мы вышли через короткий высеченный в камне ход в довольно жутковатое место. Когда-то здесь был вроде как подземный некрополь. Отвесные стены огромной пещеры, рассеченной надвое подземной рекой, в которую превратился ручей, были испещрены дырами и глубокими нишами. В одних нишах лежали груды каких-то заросших пылью и селитрой тряпок, в других - небольшие глиняные сосуды. Подойдя ближе, я увидел, что эти тряпки - останки некогда похороненных тут людей. В сосудах, по всей видимости, был прах тех, кого похоронили по другому обряду. Рядом с нишами на стенах некогда были выцарапаны надписи, но письмена стерлись, и я не мог прочитать их, разве что отдельные слова. Я смотрел на эти захоронения и думал о том, что древние обитатели этих земель, устроившие тут последний приют для своих усопших, отличались завидным терпением. Вырубать в этих стенах ниши для покойников, устанавливать останки и урны в эти дыры, больше похожие на ласточкины гнезда в обрыве - на такое наверняка уходило немало времени и усилий. Воздух между тем заметно посвежел, стало прохладно, и меня начал пробирать озноб. Ничего хорошего мне это не сулило - в своей насквозь промокшей одежде я очень быстро схлопочу серьезную простуду.