Видимо, подсознание взяло руль в руки — иначе не объяснить, что перед глазами оказалась вывеска старшей школы Данашафу. Наперерез уже бежала пара охранников, яростно махая руками, мол, кыш отсюда. Элитное заведение для аристократии, да еще в период подачи документов — вот охрана и суетится. Неплохое здание — автоматически отметил я, глядя на трехэтажный корпус в духе стали и стекла. Лениво развернулся, обдав пылью незадачливых секьюрити, и отправился обратно.
Так и так необходимо где-то ночевать. В душе вновь возникло знакомое чувство борьбы. Много лет я не был в доме, где раньше мы жили с семьей. Память ранит куда сильнее железа, чувства смешивают мысли и рождают панику. Я старался спрятать воспоминания о былом — не отказаться или забыть, а именно спрятать, чтобы они не мешали мне жить, не давили гнетом тяжелых мыслей. Все равно я не мог сделать ничего — на родине не осталось знакомых, новости из России констатировали давно известные факты — род Березиных уничтожен, герб перевернут. Никаких деталей, даже те знакомые родителей, что время от времени оказывались рядом, мало что могли пояснить — был бой, погибли все — и чужие, и свои. Остался один я, но, видимо, кланы посчитали удобным завершить конфликт на уровне уничтоженных родов. Наследство — в четырех карточках виза, остальное давным-давно поделено и растащено кланом.
Старик Макото рекомендовал забыть прошлое и начать все заново. Я изобразил согласие, до поры до времени скрыв эмоции в глубине души.
Сегодня пришло время растревожить старые чувства, вспомнить свои корни перед очередным шагом во взрослую жизнь. Дом совсем не изменился с тех пор — за садом ухаживали слуги, не давая ему одичать. Официально земли и здание принадлежали какому-то древнему японскому роду, но за заслуги моей семьи отданы нам в аренду на сотню лет — отец перестраховался даже тут, оформив документы лично на меня. Думаю, он знал риск и четвертая пластиковая карта — самая "богатая" — была тоже от него.
— Приветствую, Березин-сан, — механически поклонился слуга, — Мы вас не ждали, покорнейше просим подождать двадцать минут, ужин будет готов.
— Спасибо, — кивнул я в ответ. И как его звали? Совсем вылетело из головы.
Я обошел все комнаты, посидел на постели родителей, повалялся на своей кровати, завершив обход в тренировочном зале.
— Добрый вечер, сенсей, — вот так встреча. И ведь слуга ни словом не обмолвился о госте, наверняка дед попросил. Культ возраста в Японии развит так же сильно, как культ личной силы — да и старика слуги знают.
— Прости за визит без приглашения, — слегка поклонился Макото-сан, — Я решил, что ты придешь сюда.
— Что-то случилось? — поддерживаю беседу, не совсем понимая что говорить.
— Если ты про проделки девочек, то это пустяк, — отмахнулся учитель.
Ничего себе пустяк! Полпарка распахали! И ладно мы уже завершили учебу — не придётся выслушивать очередную нудную речь от директора, но счет он явно не поленится выставить!
— Да не убили бы они тебя, — ухмыльнулся сенсей, — а захотел бы — мог и сам их скрутить.
— Вот еще — бить девчонок, — буркнул я.
— Хе-хе, — довольно сощурился старик.
— Вы ведь не за этим пришли? Не мирить же меня с внучками? — решил я спросить напрямик.
— Верно, я хотел поговорить о твоем прошлом и будущем. Ты уже выбрал себе школу?
— Нет, — развел я руками, — Думаю, что-то поближе к дому. Разницы особой нет.
— Разница есть, — отозвался старик и принялся задумчиво теребить кончик бороды, — сегодня пришел запрос на твое имя в школу, из России. Объявился опекун.
— То есть? Кто-то выжил из рода?
— Нет, — вздохнул старик, — Их интересует твое наследство, а не ты.
— Так у меня же все забрали? — вопросительно поднял бровь.
— Все, да не все, — хекнул сенсей, — Большинство компаний — акционерные, их крупные паи находятся в руках иностранных фондов, это обычная практика.
Я кивнул — вполне нормальная ситуация. Порой вообще не понятно, кому принадлежит компания. На фасаде одни лица, а на самом деле — мутные фонды, зарубежное участие. Такое сплошь и рядом. Покупаешь немецкое — а оказывается, что фирма давным-давно принадлежит Китаю.
— Так вот, большинство фондов в свою очередь принадлежат другим фондам, эти фонды — еще одной цепочке собственников, пока все не доходит до ма-аленькой фирмы на Каймановых островах, сто процентов акций которой принадлежат некому Дмитрию Березину. Этот факт вскрылся совсем недавно, вот пираньи и всполошились.
— Что будет дальше? — я примерно представляю сам, но хочу узнать мнение старика.
— Сложный вопрос, — нахмурился старик, — Я бы сказал, что тебя убьют, но не все так просто. Главный род клана решил взять куш себе — у них в последнее время наблюдаются трудности с финансами. В этой связи два решения — опекунство с последующим разорением управляемых фондов или насильственный перевод собственности. Заставят подписать бумаги и все. Но вот незадача, вся информация вышла на поверхность — ведь даже до меня дошли слухи. Убивать тебя никто не будет, более того — твой герб восстановлен.
— Вау, — безо всякой радости отреагировал я, чтобы не молчать.
— Так что, граф Березин, мои поздравления, — иронично кивнул дед.
— Так значит, опека?
— Именно, опека уже зафиксирована в суде. Пираньи получили доступ к накопленным на счетах процентам, однако лимит доступа к финансам весьма жесткий.
— Короче, им мало, — утвердительно кивнул я.
— Так и есть, — вздохнул сенсей, — Все запутано запретами настолько сильно, что им теперь нужен лично ты в качестве близкого родственника. На короткое время. После твоей смерти все отойдет жене, а значит — клану.
— Что делать? — я просчитывал варианты, но все выходило довольно безрадостно. Макото-сан способен помочь советом, но не вступит из-за меня в войну. У него внучки, да и род не самый сильный, хоть и весьма древний. Увы, древность не означает богатство, а если нет денег — нет и личной армии. Да и повод — война с законными опекунами за наследство сироты — звучит так себе. Под такой флаг союзников не соберешь.
— Тебе придется исчезнуть, — вздохнул дед и протянул мне стопку документов, — теперь ты Хакамадо Итиро, простолюдин.
— Сенсей, какой в пень, Хакамадо? Вы мое лицо видели вообще?
— Не жужжи и бери, что есть, — проворчал старик, — С понедельника пойдешь в Дакисюро.
— Да вы не иначе смерти моей хотите! Простолюдин с японской фамилией и европейским лицом идет в самую элитную школу Токио! Давайте скинемся сумасшедшему на веревку с мылом! — воздел я руки ввысь.
— Ты не спросил самое главное — зачем я заплатил кучу денег и обзвонил десятки людей, чтобы найти для тебя местечко, — сухо ответил старик.
— Простите, сенсей, — я виновато склонил голову.
— У тебя талант. Нигде в Японии нет учителей контроля лучше, чем в Дакисюро. — хлестко говорил Макото-сан, — Если ты сломаешься, значит, я в тебе ошибся.
— Как бы шею не сломали, — проворчал я.
— Выдюжишь, — отмахнулся старик, чуть помолчал, и продолжил, — Ты как-то спрашивал, почему в моем кабинете нет ни одной фотографии погибших сыновей?
Было такое. Я даже подумал, что в Японии такой обычай, потому и спросил, но старик отшутился в тот раз. Он вообще не любил говорить на эту тему, даже после пары бутылок рисовой водки — каюсь, специально подгадывал такие моменты для расспросов.
— Мне не нужны их фотографии, — заявил сенсей, — Потому что их образы всегда со мной, — и пару раз громко щелкнул пальцами.
В зал тут же вошли слуги, поставили столик с едой, а так же несколько маленьких бочонков с разноцветным песком, после чего вышли, плотно закрыв за собой створку.
— Смотри.
Еле уловимое дыхание бахира. Бочонки окутываются легкой дымкой. Ветер подхватывает песок и поднимает его в воздух разноцветными облаками. Через некоторое время облака сталкиваются, переплетаются, проникают друг в друга, чтобы подплыть к столу живыми, настоящими фигурами двух молодых мужчин и красивой женщины. Под шелест песка фигуры занимают места за столом.