Кукла подхватывает чемоданчик с инструментами и направляется к кристаллу. Вместе мы ставим его на подставку, рабочий достает из ящичка инструменты. Мне не нужно знать, как чинят кристаллы, подсознание сработает само, вместе с созданной функцией. Мне нужно лишь медитировать время от времени, пополняя резерв маны.
Одна иллюзия — это не больше, чем «подуть на ранку», когда у человека отрублена кисть. Но главное — начать.
Нужно будет вечером разгрести бумаги по шкафам и заняться ускорением времени в вондере. Если к тому времени кристалл станет целым, я смогу ускорить внутренний мир, и вместо пары часов перед сном смогу проводить в нем четыре или даже шесть. А когда восстановлю ритуальный зал, ускорю время в десятки и в сотни раз. Самое то, когда нужно за минуту придумать, как выбраться из задницы.
Возвращаюсь в реальность и неуверенно поднимаюсь на ноги. Делаю первый шаг, второй. Шаги робкие, неуверенные, медленные — как обещание будущей скорости.
Ощущение, что тело слишком «тесное» для меня, не пропало. Живот бурчал, требуя еды. Телефон показывал пять минут седьмого, а значит — стоит поторопиться на завтрак.
Путь я помнил хорошо, несмотря на то, что в последний раз был в поместье почти сорок лет назад. Толкнув дубовую дверь, вышел из комнаты в просторный коридор и направился в сторону зала.
В коридоре пол устилал плотный ковер, на стенах висели картины, изображающие членов угасающего рода — как усопших, так и живых. Нас осталось лишь пятеро: отец, мать, шестнадцатилетняя сестра Вероника, десятилетний брат Степан и я. Вероника, Степа и Айдар, ага. Отец решил назвать в честь своего отца.
— Айдар, здравствуйте, — на ходу поклонилась девушка в форме прислуги. Подтянутая милая, двадцати лет. Ее грудь — что-то невероятное, не меньше пятого размера.
— Привет, Кристина, — кивнул я, дождался пока она пройдёт и обернулся ей вслед, чтобы насладиться видами в полной мере. Сзади девушка тоже была хороша.
Я прошел мимо закрытых дверей северного крыла. Эта часть дома не отапливается, там давно уже никто не живет. Раньше род Алмазовых был больше, а теперь половина особняка стоит закрытой и потихоньку ветшает. Именно там располагается зал для тренировок, в котором давно никто не тренируется. Тренировками, как и всем северным крылом, тоже стоит заняться, но позже.
Наш обеденный зал скромен и мал по меркам аристократии, но для вымирающего рода большего и не надо. Как-то неуютно принимать пищу в бальном зале и слушать, как звон столовых приборов эхом разносится по огромному помещению.
Родные сидели на привычных местах и кушали. Увидеть их вместе было приятно. На момент моего семидесятилетия все были живы, но мы уже давно не собирались вместе.
— Доброе утро, — приветливо кивнул я всем присутствующим. Только вот помимо родных за столом я увидел темноволосую девушку. Красивое лицо, крупные чувственные губы, женственная, аккуратная фигура, больше подошедшая бы балерине. Алиса — девушка, к которой я был неравнодушен в подростковом возрасте. Увы, былой трепет и волнение остались на задворках воспоминаний старой души.
Только сейчас вспомнил: когда я был подростком, девушка жила у нас из-за договоренностей между нашими родителями.
— Доброе, — ответила сестра, а мать с братом кивнули. Отец — Савелий Айдарович, крупный мужчина с заросшей, будто у льва, взлохмаченной шевелюрой, был не в духе — бросил на меня хмурый взгляд и едва заметно дернул головой. Алиса же не обратила на меня внимания — девушка кушала аккуратно и неспешно, смотря в тарелку с такой пристальностью, будто там показывают методы развития телекинеза — ее родового дара. Возможно, накануне между нами состоялась очередная ссора — воспоминания о наших отношениях весьма смутны.
Я сел на свободное место, где уже лежали столовые приборы. За моей спиной встал слуга — безликий и бесшумный, словно тень, и по моему знаку налил чаю.
Завтракали мы молча, и молчание казалось напряженным. Между нами что-то случилось, или мы всегда были такими? Впрочем, ничего не помешало мне вскоре эту тишину прервать.
— Отец, можно тебя на пару слов после завтрака?
— Я буду занят, — буркнул отец. — Нужно съездить кое куда и зачаровать артефакты. Говори сейчас.
По правилам хорошего тона этот вопрос не стоило выносить на всеобщее обсуждение. Но если просит, то ладно.
— Мне нужны деньги, — спокойно сказал я.
— Да-а? — с издевкой протянул отец. — И сколько?
— Трехсот тысяч хватит. Через месяц верну четыреста.