– Как видите, ваша маленькая подопечная с мамой, – сказал Джонатан, вводя в комнату улыбающегося старика. – Гильс очень хотел проститься с Пэйшенс, – объяснил он жене, – он уезжает в Клифтон.
– Уезжает? – радостная улыбка малышки сменилась недовольной гримаской. – Хочу, чтобы Гильс был здесь.
Она выскользнула из объятий матери и подбежала к старику. Остановившись перед ним, девочка, едва доставая ему до колена, важно скрестила на груди руки и повелительно посмотрела на слугу.
– Давай скакать на лошадке. И завтра скакать. И потом тоже.
С изумлением Маргарет наблюдала, как он усадил ее дочку на спину и стал на четвереньках передвигаться по комнате, повинуясь каждому приказу маленькой хозяйки. Для матери это было новостью, ничего подобного раньше Пэйшенс себе не позволяла.
– Уверен, что проказница переняла это у деда, – сказал Джонатан, заметив растерянность жены и присаживаясь рядом. – Дети ведь очень наблюдательны и сообразительны. Мастер Гильс, вы испортите девочку своим баловством.
Старик ловко стянул с себя ребенка и, кряхтя, встал, держа ее на руках.
– Да, капитан, конечно, – он шаркнул ногой, застенчиво глядя в пол. – Только ведь это для того, чтобы она не плакала. Миссис Крандл… женщина, которая готовила и стирала нам, сэр… ей никак не удавалось ее развеселить, а уж как она старалась… Ну, вот, значит, мы и начали играть в лошадки.
У Маргарет сжалось сердце, когда она представила, как ее дочка плакала и звала маму.
– Понятно, но теперь все позади, – подчеркнул Джонатан. – Ну, как, Маргарет? Убедилась, что с дочкой все в порядке?
Вероятно, ее улыбка оказалась неуверенной. Она подняла на мужа вопрошающие глаза:
– Ничего, что она зовет тебя волшебником?
– Ну что за глупости, пусть зовет. Девочка просто прелесть. От нее сразу веселеет на сердце.
– Если бы ты знал, какое облегчение слышать это, дорогой. Оливер находил ее надоедливой, и мне приходилось следить, чтобы она не попадалась ему на глаза.
– Со мной тебе не придется думать об этом. А мы с тобой, коза, попозже пойдем навестить прадедушку… Да не обидит он тебя, – успокоил он собравшуюся заплакать Пэйшенс. – Ну, поворчит немного, и только. А теперь пойдем, может, найдем свежего молока и хлеба с медом на завтрак. Кстати, тебе кто-нибудь сказал, что я – твой новый папа?
– Ты? – изумленно протянула Пэйшенс, и ее глаза округлились.
Джонатан подхватил девочку на руки, а она обняла его за шею и не сводила с волшебника потрясенного взгляда. Уже подойдя к двери, он бросил на жену многозначительный взгляд.
– Нам нужно будет поговорить после твоего визита к королеве. А ты, дружище, – Джонатан хлопнул старика по плечу, – извини меня за прошлое.
Гильс непроизвольно потрогал скулу и сконфузился.
– Не стоит, сэр, вы не виноваты. Я ведь доставил вам с миледи столько неприятностей. Да ведь тоже не по своему желанию, ваша милость, – покаянно обратился он к Маргарет. – Дедушка ваш велели, пришлось выполнять приказ.
Как могла, Маргарет успокоила доброго старика. Оставшись одна и одеваясь для визита к королеве, она с тревогой думала о предстоящем разговоре с мужем.
49
Старый и малый – Гильс и Пэйшенс – улеглись на дневной отдых в передней комнате.
– Мадам, мне нужна ваша помощь, – деловито обратился Джонатан к жене, когда они снова оказались одни в спальне.
Так неожиданно начался разговор, которого Маргарет почему-то боялась.
– В самом деле? – не сдержала Маргарет своего удивления. – Вот уж не думала, что ты…
– Может, на этот раз попробуем обойтись без лишних рассуждений? Мне нужен план резиденции испанского посла. Ты говорила о потайном отверстии. Нарисуй, как его найти.
Бросив этот приказ, Джонатан прошел к шкафу переодеться. Маргарет готова была вспылить и наговорить резкостей, но, глядя на старательно избегавшего смотреть на нее мужа, догадалась, каких трудов стоило Джонатану попросить ее о помощи.
Взяв бумагу и чернила, она принялась тщательно чертить план расположения комнат в доме, в спальне крестиком отметила потайное отверстие.
– Не забудь, что глазок за картиной, я не стала ее обозначать, – объясняла Маргарет, продолжая усердно трудиться над чертежом. – Хорошо, если бы ты мог сначала убедиться, что они в этом зале, рядом со спальней, чтобы зря не рисковать. Ведь в нее ты можешь попасть только со стороны сада, сзади дома. Но у меня создалось впечатление, что деловые встречи они проводят именно там. Самое главное, ты должен…
– Достаточно, – бесцеремонно прервал ее Джонатан, подходя и забирая бумагу. – Теперь, пожалуйста, постарайся забыть, о чем мы с тобой говорили. Я сейчас ухожу в город, но успею вернуться, чтобы проводить тебя в гильдию.
Он уже был в камзоле и всовывал кинжал в специальную петельку на поясе. Маргарет не придала этому значения, так как он никогда не выходил без него. Но когда Джонатан взял и пистоль, она встревожилась.
– Я вполне могу пойти на собрание одна.
Не зная, как задать вертевшийся на языке вопрос, она подошла к недавно купленной подушке для кружева и начала бесцельно перебирать коклюшки.
– А вот Бертранда и Мари дорогу не знают, поэтому лучше зайди за ними. Впрочем, тебе вообще незачем на него ходить, ты же знаешь. А подруг я сама могу проводить.
Джонатан прилаживал пистоль под плащом, но сразу отвлекся.
– Маргарет, ты снова заходишь…
– Нет, это именно ты заходишь слишком далеко! – взорвалась она и в сердцах отшвырнула коклюшки. – Да, я не хочу твоей помощи, но ты-то как со мной обращаешься? Как будто я какая-то вещь… не знаю… просто ящик с бумагами… Открыл, достал нужную, закрыл и поставил на место. Да еще требуешь, чтобы я все забыла. А я не ящик, я не могу забыть, понимаешь? Даже спасибо не сказал!
– Спасибо, – остановил он поток ее слов. – Прежде чем ты обвинишь меня во всех смертных грехах, позволь напомнить, что ты подвергалась огромной опасности. Я э самом деле очень благодарен тебе за сведения, потому что они сэкономили мне время и силы. Но я не имею ни малейшего желания, чтобы…
– Я постоянно слышу о твоих желаниях. А мои тебя хоть сколько-нибудь интересуют? Хотя зачем я спрашиваю? Тебе только и нужно, чтобы я, как кукла, сидела дома и целыми днями мечтала о новых платьях. Ты так напоминаешь мне деда…
– С которым ты опять сражаешься не на жизнь, а на смерть, – снова прервал жену Джонатан. – Как ты можешь рассчитывать, чтобы старик выздоровел, если постоянно раздражаешь его?
– Да он просто пользуется любым предлогом, чтобы накричать на меня, – запальчиво возразила Маргарет.
– Странно, а весь дворец слышит не только его крик, – язвительно заметил Джонатан, и она вдруг остыла.
– Ну, как на него не кричать? Ведь ему нужно мыться, согласен? Вот. А он шумит все время, пока я его мою. Он отказывается есть овощи, как велел доктор, и требует баранину и вино, а я, конечно, не соглашаюсь, потому что ему это вредно, особенно сейчас. Или что было сегодня. Ты знаешь, как Пэйшенс привязана к Гильсу. Я думала взять ей няню, но она настаивает, чтобы с ней был старик. Ну, я и сказала, что надо попросить об этом прадедушку. Дед так разозлился, так рычал на нее, хотя, надо сказать, она и виду не подала, что испугалась, а требует свое – и все тут.
Маргарет невольно улыбнулась, вспомнив расхрабрившуюся дочку, которая требовала своего любимого Гильса.
– Спрашивается, зачем было кричать, когда все равно в Клифтоне сейчас Гильсу делать нечего, и он с удовольствием возится с ребенком? И потом дед все-таки сдался, но можно было сделать это тихо и спокойно, разве не так?
Джонатан недовольно покачал головой.
– Не вижу ничего забавного в том, чтобы изводить беспомощного старика. Ты могла бы с большим уважением относиться к нему.
– Он не беспомощный, а упрямый старик. Совершенно не слушается и, если за ним не следить, снова заболеет. Нравится ему или нет, а я намерена ухаживать за ним и заботиться о нем… – Увидев, как муж похлопал себя по бедрам, проверяя, удобно ли прилажено оружие, Маргарет неожиданно проговорила: – И о тебе тоже.