Кагана разбудили поздно ночью. Молодой мусульманский месяц уже валился куда-то за крепостные стены, в городе замерло в дремоте все и вся – и воины, и жители, и даже двадцать боевых слонов, которые одни могли уничтожить армию Чингисхана, не будь он хитер, как гюрза, не внуши он шестидесятитысячному гарнизону кипчаков, что они и монголы родственники, что он всех пощадит, если сдадут Самарканд… Слоны спали стоя, а от кипчаков остались одни тени – кому нужны глупцы и предатели?
– Вставай, проснись, о великий из великих! – шепнула молоденькая девочка, дремавшая у него в ногах. – К тебе пришли, кого ты ждал…
Каган встал и накинул халат. Толуй, войдя в опочивальню, покосился на наложницу.
– Он пришел, отец, – прошептал он.
В соседнем с опочивальней чертоге, том, с фонтаном, каган разглядел высокую гибкую фигуру человека без возраста и национальности. Он свободно говорил на всех языках, которые были в ходу в любом уголке из Еке Монгол Улуса, объединившего полмира…
– Ты знаешь, зачем я звал тебя? – спросил Чингисхан, дождавшись, пока стихнет вдали звук шагов Толуя.
– Знаю, каган, – ответил незнакомец.
Повисла пауза, было слышно только, как журчит неутомимая вода.
– И что ты скажешь мне? – наконец спросил хозяин.
– Ты правильно опасаешься, что твои сыновья не смогут удержать власть, – ответил гость.
Каган горько улыбнулся:
– Что ж… Я так и знал. Но скажи, посланец, неужели все труды моей жизни пойдут прахом, неужели я напрасно убил столько людей во имя великой цели? Зачем тогда вы вызвали меня к жизни, зачем заставили поверить мечте, во имя которой я покорил полмира?!
Гость долго молчал, а потом произнес:
– Не напрасно. Скоро ты все узнаешь сам, но сейчас услышь одно – у тебя будет продолжатель.
– Кто?! – вскинулся каган. – Джучи? Чагатай? Угэдэй? Неужели Толуй?
– Нет. Не спеши. Твой внук Бату однажды в далекой стране, где течет Дунай, встретит девушку, и она родит от него. Так придет новый воин, неся в себе твою кровь. У него не будет сыновей, чтобы они пустили прахом отцовское дело, как у тебя. И он даст прогнившему миру новый шанс, если его не предадут монголы. До тех пор в них будет дремать память о былом величии…
– Когда, скажи, о знающий?! Когда он придет? – Каган хотел схватить руку говорившего, но внезапно ощутил пустоту.
Рядом никого не было.
– Я сплю? – вслух подумал каган и опустил пальцы в фонтан, чтобы развеять морок.
Потрясенный, он так и не донес ладонь до лица – золотые рыбки, которые до того спали, сбились в стайку и явственно дрожали от голов до хвоста, а ущербный месяц разбился на воде в кусочки зеркал, как в нехорошей примете…
– Ты знаешь главное. Не проси же большего – что тебе сроки? – тихо произнес кто-то, и Чингисхан так и не узнал, звучал голос над его ухом или в голове.
Что такое сроки?
11 ноября 1920 года, Урга, Халха (Внешняя Монголия)
…К Западным воротам, перед тем как благодатная ночь смежила веки дня, подъехал одинокий всадник. В его фигуре под вишневым халатом не было ничего примечательного, разве что слишком высок для монгола. Но пешим часовым-китайцам казались высокими все верховые, и они беспрепятственно пропустили всадника.
Впрочем, внимание начальника караула привлек белый конь приехавшего, и он долго смотрел ему вслед, цокая языком.
Ночь, свежая ночь успокаивала день. Затихало все, и даже из городской тюрьмы, куда по приказу генерала Чэнь И сажали более или менее зажиточных русских, монголов и бурят, чтобы получить за них выкуп, реже доносились крики истязуемых.
На Востоке знают, что сидевший в китайской тюрьме долго не живет, даже если его освободят, и потому те, кто мог, торопились внести выкуп за родственников и друзей.
Всадник на белом коне подъехал к дому Чэнь И и по-китайски подозвал к себе часового.
– Держи, – сказал он ему, бросив поводья, и прошел во двор.
Тот, с уважением посмотрев на богатый шелковый халат, бархатную шапочку и чапиги, взял коня под уздцы.
Барон Унгерн, а это был он, войдя во двор, подозвал караульного офицера и отрекомендовался князем и командиром вновь набранной монгольской дивизии.
– А это – вам, – улыбнулся барон и протянул офицеру кирпич зеленого чая.
Тот расплылся в улыбке и спросил, чего желает важный гость.
– Покажи мне систему укреплений, нам через пару недель тоже придется заступать в караул, – произнес барон.
Вдвоем с офицером они объехали город. Китаец подробно рассказывал гостю, где какая часть стоит и насколько она боеспособна.
Гость слушал внимательно и не скупился на похвалы. Но внезапно, когда на обратном пути они вновь проезжали мимо тюрьмы, настроение его изменилось.