Сейчас мне предстоял поединок с младшим Лепестковым, который сам настоял на том, чтобы сражаться именно со мной. Понятия не имею, для чего мне вообще нужна вся эта авантюра, ведь мне реально всё равно, в какую группу зачислят, потому что ходить на занятия я особо и не собираюсь.
Разве что моим людям будет приятно находиться рядом, да и интересно, всё же посмотреть на иностранных студентов. Ладно, Лепестковы эти мне сильно не понравились, так что поучу их немного уму-разуму.
Преподаватель объявил наш бой, и я вышел на арену под одобрительные возгласы моих ребят. Девчонки, даже что-то вроде группы поддержки организовали. Прыгали и танцевали, выкрикивая кричалки за Лавининых. Приятно, чёрт возьми.
— Сейчас ты сдохнешь, урод, — прорычал княжич, когда нас накрыл защитный купол, который не пропускал звуки. — Не повезло тебе оказаться на нашем пути, граф, мой род вложил много ресурсов в моё развитие.
— Княжич, вот скажи, ты идиот? — я вопросительно посмотрел в глаза противнику. — Ты же прекрасно видел, как я уделал твоего старшего братца. Учился бы себе спокойно, зачем лезть на рожон?
— Ты посрамил честь моего рода, ублюдок! Я отомщу! Пусть я и младше, но я сильнее брата: он заносчив и самонадеян, так что отец вкладывался именно в моё развитие.
— Ну как знаешь, нападай, — со скучающим видом ответил я.
И он напал. Я почувствовал всполохи магии огня, довольно приличные по силе, надо сказать. Княжич сформировал заклинание, и в мою сторону устремилось несколько десятков небольших файерболов.
Я решил использовать магию льда для маскировки, ну и адаптировать для зрителя другую часть моей магии под телекинез. Дело в том, что как маг пространства, я мог передвигаться свободно в любой плоскости, буквально ходить по воздуху, ну или летать.
Я спокойно увернулся от атаки, подлетев на несколько метров вверх, затем стремительной пулей рванул в сторону противника. Он продолжал откидываться огненными техниками, а я маневрировал уворачиваясь. Валера всё контролировал, да я и сам уже вернул достаточно сил, чтобы ощущать пространство вокруг, как часть своего тела.
Несколько раз я активировал пространственные барьеры с напылением льда, чтобы поэффектнее отразить атаку, а как только оказался рядом с противником, то просто щëлкнул пальцами, погрузив того в пространственную ловушку так, чтобы он не смог двигаться. Естественно, замаскировав всё под лёд.
По сути, поединок был уже закончен, но я решил, что не хочу отпускать зазнавшегося засранца так просто: пару-тройку костей ему переломать будет совсем не лишним. Пусть подумает о своём поведении.
Я ослабил ловушку так, чтобы он смог вырваться, а княжич это почувствовал и бросился в атаку, буквально полыхнув пламенем.
Я увернулся, стремительно подлетел к нему вплотную и взял на болевой. Мой щит прекрасно справился с огнём, которым было окутано его тело, и мои уши услышали громкий звук, с которым хрустнула рука Лепесткова.
Перелом его не остановил, и он продолжил бросаться заклинаниями. Я спокойно уворачивался, пока не решил, что пора заканчивать. Резко скользнул по полу, пригибаясь, как будто в футбольном подкате, и влетел ему в левую ногу на огромной скорости.
Опять послышался хруст, и княжич повалился на землю, начав истошно орать и материться. Какое-то совсем некняжеское поведение, ай-ай-ай, как некультурно. Я применил пространственную ловушку ещё раз, обездвижив противника, подлетел к нему в упор, и ударом с вертушки отправил того в нокаут.
Княжич вырубился, защитный полог с арены спал, а ректор объявил во всеуслышание:
— Поединок окончен, победил Виктор Лавинин!
Мои люди улыбались и хлопали, Алиса подбежала и поцеловала меня, и мы под ручку отправились в стан союзников под недовольным взглядом Ксюши Темниковой.
Вторым сражался Юрец. Он немного подбухнул своего любимого коллекционного рома из фляжки, ящик которого я ему подогнал за героизм, и буквально в два размытых движения вышиб дух из противника. Тот даже начать колдовать не успел, просто упав безвольной куклой и потеряв сознание. Всё это действо заняло примерно пять секунд, три из которых Юра пил.
Третьим сражался Олег, противником которого стала какая-то бледная девчонка. Стоило пëселю принять свою громадную волчью форму, и по теням оказаться лицом к лицу с противницей, как та упала на пятую точку и закричала, что сдаётся разрыдавшись. Мне даже жалко её стало, а собакен, превратившись обратно в спаниеля, лизнул её руку и стал ластиться. Девчонка довольно быстро успокоилась и сгребла Олежу в объятия, а тот и рад. Всё-таки собаки — отличный антистресс, что ни говори.